Невменяемый скиталец

Один из колдунов, который за свою долгую жизнь чего только не насмотрелся, в ответ лишь с полным равнодушием стал удобней пристраиваться своё тело среди тюков. Тогда как второй, явно молодой и не опытный приподнял голову и рассмотрел детей с некоторым интересом:

— Ха! Какой с них толк? До сих пор удивляюсь, почему в Долине Гладиаторов за них так много платят?

— О! Ты просто едешь туда первый раз и ничего из тамошних удовольствий не видел, — чувствовалось, что настроение у Эндрю Пиюса преотличное и он, расслабившись в спокойной обстановке, не прочь поболтать: — Вот когда полюбуешься на то, что с ними творят через годы тренировок, только тогда и сможешь понять всю прелесть будущего этих малышек.

Эль-Митолан с некоторой завистью посмотрел на лицо своего старшего товарища, который почти моментально заснул, но разговор продолжил. Даже на локте приподнялся, придвигаясь как можно ближе к купцу:

— Ну ладно, там мальчики ещё…. А с этих худышек, какие гладиаторы?

— Конечно, вначале они только и пригодны, что кур пасти. Но постепенно всё больше и больше превращаются в настоящие бестии. К тринадцати годам их начинают называть Юные Кобры. И они вполне могут справиться со взрослым воином, прошедшим пятилетний срок службы. Да ты не смейся! — презрительно хмыкнул купец, заметив что молодой колдун скривился с таким недоверием, словно после кислого, испорченного манската. — Послезавтра сам увидишь! Если конечно денег за вход на представление не пожалеешь… Потом, ещё через два года оставшиеся в живых как правило достигают статуса Сёстры Смерти. Так те с полной привязкой к амулетам и оберегам даже с такими как ты Эль-Митоланами справляются. Ну и к восемнадцатилетнему возрасту, возможно, только одна из девочек всего этого каравана станет Несущей Мрак. Их стараются больше десятка в Долине не держать, и знаешь почему?

— Почему? — глаза колдуна сверкали от какого-то вожделения и напряжения. Казалось, что пересказ таких деталей его не просто увлекает, но и возбуждает.

— Да потому, что для их постоянной, круглосуточной охраны в заточениях требуется сразу несколько таких парней как ты. Как минимум! А ведь ещё охране меняться приходится с другими сменами. Вот поэтому Несущих Мрак и сводят между собой в самых зрелищных, праздничных и неимоверно дорого стоящих поединках. Из зрителей туда попадает только Элита нашей Менсалонии, да гости из Княжеств и всего остального Мира Тройной Радуги. И удаётся такое представление увидеть только пару, тройку раз в году.

— А ты там был?

Торговцу льстил тот яростный огонь зависти, который теперь горел в глазах молодого колдуна, и он с горделивым апломбом подтвердил:

— И не раз! И хочу тебе подтвердить: денег на такое удовольствие не жалко! Оно того стоит!

— Сколько?!

— У-у! Тебе вот так как сегодня придётся целый месяц работать.

— Однако…! Издевательство над простыми колдунами, не иначе…

— Но есть ещё и другая возможность, — хитро заулыбался Эндрю, заметив, как омрачилось лицо его временного работника: — Дело в том, что я с собой, как правило, беру четыре человека личной свиты, потому как у нас с братьями своя огромная ложа. Места всем хватает. И тебе только и надо, что подписать со мной постоянный контракт, да перейти на моё полное довольствие. Легко и просто! А?

Лицо неопытного Эль-Митолана выражало всю гамму усиленных размышлений, и казалось что он вот-вот согласится, но тут как раз сбоку послышалось заунывное пение нищих. Два дряхлых старца довольно неплохими голосами выводили песню Милости, в которой просили у караванщиков только две вещи: хлеба и воды. Судя по нахождению с правой стороны от дороги, парочка шла им навстречу и явно изнемогали от жажды. Но ни с одной повозки им так ничего и не подали, распоряжения на этот счёт от купца поступили самые строгие ещё в начале пути.

Тогда как сам Эндрю Пиюс с раздражением повернутся в сторону нищих и с презрением выкрикнул:

— И чего завываете, как голодные шейтары!? Чего вам в благословенной Долине не сиделось? Там всего вдосталь!

— Как бы не так! — с неожиданной наглостью и бесстрашием отозвался один из стариков, — Там царит только горе и рабство! В Долине Смерти — все подлежит умерщвлению! — и в повышенном рёве к нему вдруг присоединился и второй старикан:

— Да будет так!

Они ещё вопили мощными голосами последнее слово, когда купец, заподозривший неладное вскочил на ноги и заорал во всю мощь своих лёгких:

— Тревога! К оружию! — и сам подхватил лежащий в ногах круглый щит. Затем с разгорающимся бешенством выхватил меч, рассматривая как в столбах пыли вдоль всей колонны взвились на ноги укутанные в бурнусы воины. Много, очень много воинов.