Невместе

Он открывает шторы, и солнечный свет тут же заполняет комнату. А я думала, что ночь… А это просто очень плотная ткань на окнах.

– Тимур, мне нужно домой… – говорю ему со всей возможной сейчас громкостью, но все же ловлю себя на мысли, что говорю максимально аккуратно. Словно не хочу обидеть его. Солнцева, тебе температурой пару клеток мозга сожгло? Он тебя почти похитил! Господи… Как с самой собой договориться-то? А еще с Тимуром пытаюсь. Наивная.

– Тебе не нужно домой, ты сказала, что без тебя там никто не сдохнет. Болей тут.

– Это похищение! – пытаюсь протестовать, пока он ходит по комнате, что-то делая. Не могу сфокусировать зрение, от резкого света из окон все еще немного некомфортно.

– Ну я же маньяк, сама говорила. Соответствую. Просыпайся, Солнце, – говорит он, словно вообще меня не слышит, и просто выходит из комнаты.

Здорово. Очень классно. И правда маньяк какой-то! Как выбираться-то отсюда?

Я краем уха слышу, как Тимур там что-то бормочет, то ли сам с собой разговаривает, то ли с кем-то, не знаю…

Мне точно надо вставать, я очень хочу в туалет и попить воды, это никуда не делось еще с самого пробуждения, просто Тимур своей наглостью отвлек меня от всего.

Поднимаюсь, с трудом пытаясь сесть на кровати, а следом и встать с нее. Это ужасно – чувствовать себя такой беспомощной. Я лет сто не болела так сильно, чтобы действительно быть без капли сил. Мне жутко, я не хочу, чтобы вот так… Тут даже через силу не поработать по той простой причине, что я и стоять-то толком не могу. Держусь за стену, словно только учусь ходить, чтобы выйти из комнаты.

Открываю дверь и замираю. Ну нет. Нет-нет-нет, все не могло быть еще сложнее! У Тимура двухэтажная квартира… Серьезно? Как мне спуститься? Как мне найти туалет? Как мне сделать хоть что-то?

Не успеваю сделать и шага, как вижу Тимура. По счастливой случайности он как раз поднимается по ступеням, а потом как будто звереет, увидев меня.

– Саша! – рычит он и подхватывает меня на руки, как только оказывается рядом. Стыдно признавать, но мне сразу становится лучше. – Скажи, пожалуйста, ты слово «отдых» специально игнорируешь? Или что?

– Я хочу в туалет, – шепчу ему доверчиво, потому что какой смысл сейчас упираться и кусаться?

– Могла сразу сказать, – закатывает он глаза и идет со мной по коридору, в итоге не спускаясь на первый этаж.

– Не могла. Мне надо было поворчать.

– Иди, ворчунья, – опускает он меня у двери. – Постучи потом, я тебя назад отнесу. И не иди одна, с ангиной не шутят, ты и так добегалась уже.

– Ладно…

Его забота не дает мне сил препираться снова. Хочется довериться, тем более когда он на руках меня готов туда-сюда таскать.

Эти дни… Боже, мне тяжело, если честно. Потому что Тимур какой-то другой, и я совсем другая рядом с ним таким. Сколько времени это еще продлится? Он же не собирается держать меня тут всю неделю, да? Иначе моя выдержка может просто лопнуть, а тогда вообще непонятно, что будет…

Как он и просил – стучу по двери, когда заканчиваю с процедурами. Тимур, словно ждал, сразу же поднимается и идет ко мне навстречу, снова поднимает на руки. Он делает это так, словно я вообще ничего не вешу. Как пушинку меня на руки хватает, мне кажется, и кросс бы легко пробежал с таким утяжелителем.

– Суп приготовил. Будешь?

– Буду, – киваю, потому что есть очень хочется, хоть и горло жутко болит. Но суп, наверное, как раз единственная еда, которая мне сейчас по силам. – Сам готовил?

– Да, – кивает. Боже. Он еще и готовит! – На кухню или в кровать отнести?

– На кухню. Я не могу больше лежать.

– Не может она, смотрите-ка, – снова ворчит, но послушно несет меня на кухню, теперь спускаясь на первый этаж.

Ловлю себя на мысли, что мне совершенно не страшно, что он уронит меня, когда идет по ступенькам. Неужели я доверяю ему? Или все-таки это от температуры… Да, скорее это второе. Я стала сумасшедшая.

Тимур усаживает меня за стол на высокий барный стул, и я, как маленький ребенок, сижу болтаю ногами в ожидании своей порции. Горло и правда болит просто нещадно, но от этой обстановки мне даже не хочется думать об этом. Обо мне так кто-то заботился последний раз очень давно. Очень-очень давно. Когда я еще жила с родителями. Мне было тринадцать, я хотела танцевать как герой любимого фильма, ударилась о шкаф и сломала ногу. Вот тогда обо мне заботились примерно так же, как сейчас делает это Тимур. Я все шесть недель, что была в гипсе, провела у папы на руках. Он даже костыли мне не покупал. И тут такой же мистер «я буду таскать тебя по дому, куда ты попросишь». Вот и как быть стервой с ним?

Суп оказывается просто божественный. А тот факт, что ради меня и моего горла Тимур перебил его блендером и сделал суп-пюре, делает его еще вкуснее. Мне никогда не готовили мужчины, это какое-то суперчувство… Приятно. Опять приятно. Я точно становлюсь какой-то тряпкой. Где Солнцева, которая должна была уже сбежать отсюда? Почему я сижу на его кухне в его одежде и ем его суп? Боже.

– А тебе на работу не надо? – спрашиваю у него. Он же не собирается тут караулить меня все время?