Невольница Альфы

– Республика упаси! – он высоко поднял брови, изображая нанесенное оскорбление. – В жизни никого не подставлял. Своими руками. Предпочитаю, чтобы за меня это делали другие. Да и, знаешь ли, профессия обязывает.

– И что же у вас за профессия?

Вместо ответа Ибусов жестом фокусника достал из кармана визитку и пододвинул к краю стола. Сделав шаг, взяла ее в руки. На черном прямоугольнике золотыми чернилами было выведено: «Антикризисный управляющий». А ниже имя и фамилия оборотня и номер телефона.

– Я думала, что вы журналист.

– У меня есть парочка изданий, но это лишь инструмент. Для того чтобы помогать преодолевать кризисы и сберечь имидж и репутацию моим клиентам и, напротив, устраивать кризисы и портить репутацию их конкурентам.

– Вы говорили отцу, что подставите его через подкинутые документы и фото запрещенных символов на машине. Значит, вот какими методами вы работаете?

– Я работаю разными методами.

Сердце стучало набатом. Я пожевала губу, пытаясь придумать выход, чтобы защитить семью от этого страшного мужчины. Просить о чем-то оборотня было плохой затеей. Но какие у меня альтернативы?

Ладони вспотели от волнения, и пришлось тайком вытереть их о платье. На виске неприятно дергалась жилка:

– Мне плевать, что будет с отцом. Но он единственный кормилец в семье, и маме и сестренке без него будет туго. Да и если его обвинят в измене или чем-то подобном, это скажется и на них тоже, – я вдохнула и выпалила на одном дыхании: – Что мне надо делать, чтобы вы их не тронули?

– Смотри-ка, – Георг медленно поднялся с места, обходя стол, направился ко мне. – Теперь ты уже не такая принципиальная? И что ж, даже согласишься изображать то, что скажу я? «Не быть собой» – так ты это назвала?

Оборотень был уже вплотную ко мне, я видела его желтые глаза, его расширяющуюся радужку, трепещущие крылья носа. Позади меня – стол. Окончательно отрезая пути к бегству, мужчина выставил руки по обеим сторонам от меня, опершись на столешницу и фактически вынуждая меня чуть присесть на нее.

Кровь стучала в ушах, внутри все скручивалось от странной пьянящей смеси страха и дерзости, что боролись сейчас во мне. Притворялась я действительно из рук вон плохо.

– Вам так понравилось меня целовать, что хотите повторить? – не выдержав напряжения, выпалила я, упрямо смотря в глаза мужчине.

«Я что, это вслух сказала? Да он меня сейчас разорвет»

Оборотень в ответ ухмыльнулся, плотоядно облизнулся, словно не поцеловать меня хотел, а сожрать как минимум, и отступил на шаг.

– Мне нужно посетить несколько приемов. Будет странно, если, купив невесту, я не возьму ее с собой. Но еще более странно будет, если она начнет устраивать публичные акции против нашей республики, возводить баррикады и читать остальным человечкам лекции о феминизме и равенстве.

– Я смотрю, вы ознакомились с моим личным делом из Академии.

– Я ознакомился со списком своих личных проблем. Так что? По рукам? – и с елейной улыбкой демона, покупающего душу, он протянул мне руку. – Через неделю Большой осенний бал. И ты на нем должна быть идеальна.

Зажмурилась и пожала ему руку.

Что-то мягкое и нежное коснулось тыльной стороны ладони, от чего по телу пробежала жаркая волна. Я удивленно распахнула веки – Георг наклонился к моей руке и поцеловал ее.

– Будь паинькой, – смеясь одними глазами, пропел оборотень.

Едва он вышел из кабинета, как я подбежала к двери и прижала к ней ухо. Судя по звукам, Георг действительно ушел.

Первым делом кинулась к стационарному телефону на рабочем столе. По памяти набрала номер мамы.

Гудок. Еще один. Сердце билось в предвкушении услышать родной знакомый голос, но гудки все продолжались и продолжались.

«Попробуйте перезвонить позже…» – сообщил механический голос на том конце провода, и связь окончательно оборвалась.

«Быть может, я неправильно набрала номер?» Но ни со второй, ни с третьей попытки дозвониться до мамы так и не удалось.

Оборотень мог вернуться в любой момент.

«Анна! – подумав о сестре, принялась вспоминать ее номер. – Ну же! Возьми трубку!»

– Алло? – тонкий настороженный девичий голос наконец прервал заунывное гудение.

– Аня, привет. Это я – Ива. Пыталась дозвониться до мамы, но не получилось. Как вы? У вас все хорошо?

– Ива? – тон выдавал замешательство. – Это ты? Правда ты? Ива, ты должна нам помочь!

– Что случилось? – беспокойство стянуло хлесткой удавкой.

– Меня пытаются отдать в Академию.

«Что? Это шутка?»

– Но тебе же еще два года до проверки.

– Папа хочет подписать согласие на мое досрочное тестирование. Ива, у него нашли… он… болен, – Анна громко всхлипнула. – Врачи дают ему не больше года. И теперь у него навязчивая идея породниться с оборотнями. Успеть до того, как он…

Сестра убрала трубку от лица, но я слышала ее шумное прерывистое дыхание и то, как она пытается взять себя в руки.

Так вот отчего он так себя ведет. Понимание сдавило тяжелым грузом. Отец боялся не успеть.

В отличие от сестры, новость о болезни отца не вызвала слез. Глухое беспокойство, раздражение, быть может, сожаление… но не слезы.

– Ива, что мне делать? Я не хочу в Академию!