Невольница князя (СИ)

И Забава склонилась к мужским бёдрам.

* * *

Властимир

Влажный бархат девичьих губ был не хуже тугого лона!

И пусть Забавушка все еще ничего не умела, однако Властимир чувствовал, что низ живота скручивает новой судорогой удовольствия.

Слишком прекрасна была картина обнаженной светлокосой девушки, стоявшей перед ним на коленях. Тонкие запястья по-прежнему связаны, волосы встрепаны, на щеках румянец, а взгляд шальной от испытанного удовольствия.

Не думал, что она способна на это! Вообще ничего не помнил, раскладывая наложницу на лавке — только бы скорее до желанного тела добраться! Но и тут Забавушка сумела удивить.

Нежное лоно вдруг исполнилось влагой, с искусанных губ сорвался стон… А как она дрожала в его руках! Кричала даже!

Властимир крепче стиснул шелковые локоны.

Однако красавица едва ли заметила. Робкий язычок скользил по вздыбленной плоти, слизывая капли семени вперемешку с любовным соком, и от каждого ее движения по крови неслись волны огня.

Какая… старательная! И поддатливая, послушная его воле. Довольная этим… Хриплый стон наслаждения прорвался сквозь стиснутые зубы.

— На меня смотри! — велел коротко.

И стоило Забавушке исполнить, словно в бездну упал.

Не помня себя, толкнулся глубже. Наслаждение пробило до самого утра раскаленным клинком. Из горла выдавался даже не крик, а хрип, и тяжелые сладкие судороги ударили вниз живота, выталкивая семя в нежный рот.

Забавушка кашлянула, но приняла все до капли. А Властимир, как безумный, всматривался в полные неги лазурно-зеленые омуты. Красавица плыла от страсти, взглядом упрашивая подарить освобождение и ей тоже.

Что ж, его сил хватит надолго!

И, освободив девушку от себя и жемчужных пут, Властимир подхватил наложницу на руки. В его купальнях есть место не только для мытья! Там и продолжат.

* * *

Бокша

— Милостивый кмет, только что стража донесла — в соколятню залетел ястреб от князя. Но в руки не даётся. Может, вам назначен? — прошептал слуга на одном дыхании.

А сам в пол смотрел. Боялся гнева своего господина, и правильно делал!

Бокша отпихнул сидевшую рядом служанку. Все равно наскучила! Ни одна девка не могла утолить его желания, уже которую седмицу маялся по одной дряни светлокосой! Но та в Сварг-град улизнула…

— Пойдем! — рявкнул на слугу так, что мальчишка съёжился.

А из-за ворота рубахи проступила повязка. Нынче в тереме кмета много исполосованных спин!

Но ни наказания, ни девичий писк о милости не могли унять жажду, терзавшую изнутри. А уж когда он развернул кусочек тряпицы, что был привязан к лапе ястреба…

— Тварь меченная! — заорал так, что даже стражники головы втянули.

От нее ведь весточка, от гадины Забавы! Не врут, значит, слухи. Сумела меченная зацепиться за княжий хрен!

От злости перехватило дыхание.

Думать не мог, что этот выродок взял то, что ему — Бокше — полагалось по праву! Сколько примерялся к девке, загонял ее, точно мышь. А остался ни с чем.

Ястреб громко заклекотал, будто насмехаясь над его неудачей.

Первым порывом было кинуть весточку в огонь, а птице свернуть шею, но Бокша даже пальцем не двинул.

Нет, нельзя!

Пусть ярость сжирает душу, но идти напрямую против князя опасно. Тут нужно по-другому… Терпение-то у него всегда было. Оно и помогло место отца занять, а перед этим старших братьев в могилу свести.

И гадине Забавушке придется дорого заплатить за своеволие!

А потом и за ее сестер примется! Эх, жаль, что старуха-знахарка пока трется рядом! Даже грозить посмела, мол, случись что — лично в Сварг-град пойдет жаловаться князю.

Жаба болотная!

Бокша спорить был готов, она знает про ястреба. Недаром каждый день знахарка ползла на холм и долго вглядываясь в затянутое тучами небо. По всему поселению слухи пустила, дескать, у князя новая любимица, а потому трогать сироток опасно.

Потому народ осторожничал. Да и девки лишний раз на глаза не попадались. Спрятались за юбкой знахарки.

У-у-у, свернуть бы ее морщинистую шею!

— Отдать все, что ястреб принес, куда надобно, — проскрипел сквозь зубы и, сунув письмо в руки мальчишке, ушел.

Хватит уже просиживать штаны в Белозерке! Нужно ехать в Сварг-град. Бокша спорить был готов — есть те, кому новая наложница поперек горла. Вот через них действовать и будет.

А что до сироток… Пусть пока побегают на свободе. Недолго.

* * *

— Да-да, езжай, ненасытное брюхо… Торопись. А то тебе не достанется…

Травница еще раз провела над огнем скрученной из тряпок куколкой, а затем спрятала ее в поясной мешочек.

Тихонько рассмеялась: ай и ладно все складывается!

Кмет, как цепной пес, слюной истекает, князь рылом водит — интересуется, а наложницы козни плетут.

Все готовы подсобить старушке в ее нелегком деле! Только бы не напортачить… Впереди самое трудное!

Взгляд упал на печку, за которой спали девочки. Ночной отвал делал их грезы спокойными, а дыхание глубоким.

В сердце шевельнулась жалость. Вот где чистые души! Но если Забавушка противиться своей судьбе станет — и их придется использовать!

Знахарка тяжело вздохнула.