Невольница. Книга 2

— Я знаю, что вы, Скотты, своих убийств не скрываете, — продолжил детектив Абрахам. — Вы всегда оставляете автограф. Пулю с гравировкой в виде буквы «S».

— Вы хорошо информированы, — язвительно заметил Эшер. — Если вы знаете, что мы не скрываем убийств, то что вы делаете в моем доме?

Абрахам хохотнул.

— Возможно, члены вашей семьи и не скрытничают, но вдруг это был кто-то из сотрудников?

— Мои люди не нападают на представителей вашего мира. Во всяком случае, без моего согласия, — уточнил Эшер более серьезным тоном. — Если бы кто-то из моих убил сына сенатора, я бы знал.

— Сенатор предлагает много миллионов долларов тому, кто назовет имя убийцы, мистер Скотт… Вы в проигрыше, если сейчас лжете.

Эшер хмыкнул, и я улыбнулась. Деньги его не интересовали, и детектив должен бы об этом знать.

— Лгу? Мне нет смысла лгать. Повторяю, мы не скрываем своих убийств, даже сотрудники оставляют нашу метку, когда убивают. Они подчиняются правилам сети.

Детектив молчал. Эшер воспользовался этим и продолжил:

— Если бы мои люди убили сына сенатора, я бы с радостью принес вам виновного на блюдечке, потому что, как вы сами заметили, я потерял бы больше, прикрывая его.

— А кто, по-вашему, мог убить сына сенатора?

— Вы же ведете расследование, — саркастично заметил Эшер. — Скорее уж это я у вас должен спрашивать, детектив.

— Не имеет ли к этому отношения Ной Киндли? Вы и Киндли — две старейшие семьи в этой сфере… По-вашему, он может быть связан с убийством?

— Видите ли, Абрахам, у семьи Киндли и семьи Скотт одни и те же ограничения в том, что касается убийств. Но… это вы уже знаете. Зачем обсуждать со мной Киндли, если вы его уже расспрашивали?

Я нахмурилась. Абрахам не ответил.

— Вы копаете не с той стороны «сферы». Нам и без того хватает веселья, ни к чему убивать сына сенатора, чтобы добавить перчика в приевшуюся рутину. А главное, нет никаких причин это делать.

— Вы, случайно, не знаете, был ли у кого-нибудь зуб на сына сенатора?

— Представления не имею.

— Понимаю…

Повисла пауза. Затем Эшер кашлянул.

— У вас остались вопросы?

— Что вы знаете об этом деле, мистер Скотт?

— Почти ничего. Так, долетали кое-какие слухи, — отозвался Эшер.

— Его обезглавленное тело было найдено в спальне.

Я вытаращила глаза и приложила руку ко рту.

— Ваша информация не представляет для меня интереса, детектив. Есть дела поважнее.

Повисла новая пауза.

— Полагаю, у вас тоже есть невольница…

Я задохнулась. О ком он говорит? О Хэзер или обо мне?

— Хэзер, верно?

— Именно, — подтвердил Эшер, и у меня отлегло.

— Может, ей что-то известно?

— Если бы она что-то знала, детектив, знал бы и я, — ровно ответил Эшер. — Не люблю повторяться, но я бы потерял больше, скрывая личность убийцы, чем выдав его.

В спальню влетел Тат. Он вскочил на кровать и устроился у меня на коленях. Пока я гладила его, снова раздался голос Абрахама.

— Где вы были в вечер убийства?

— Там, где мы сейчас, — отозвался хриплый голос Эшера. — И можете записать в своем блокноте, что мои пальцы… касались небес.

Я подавила изумленный вскрик.

— Что вы хотите сказать?

Эшер хмыкнул и устало ответил:

— Это метафора, Абрахам. Я не убивал его сына, у меня было занятие поинтереснее.

Детектив Абрахам молчал. Наверное, делал заметки. Что там можно записать, кроме того, что психопату нравится над ним глумиться и что Скотт оказался неприятным типом, в точности таким, каким его описывала молва.

— Ладно, больше вопросов нет. Я оставлю визитку на случай, если вы узнаете что-нибудь.

— Не премину позвонить, — сказал Эшер и распахнул дверь. — Мои люди проводят вас к машине.

— Спасибо.

Послышались шаги, входная дверь захлопнулась — знак, что детектив официально отбыл.

— Можешь спускаться! — прокричал Эшер из холла.

Я вышла из спальни. Подойдя к перилам, я встретила взгляд Эшера, и этот взгляд не отпускал меня, пока я спускалась по ступенькам.

— Ведь на самом деле ты знаешь, кто убийца? — спросила я.

Он чуть улыбнулся, пожал плечами и потянулся к зажигалке. Поднес ее к визитке, наверняка принадлежавшей детективу, и щелкнул кремнем.

— Почему ты ее сжигаешь? — удивилась я, подходя ближе.

— Не люблю, когда меня держат за мудака, — заявил он, сжимая карточку кончиками пальцев. — Он хотел сблефовать. Труп не лежал в спальне просто потому, что они его еще не нашли.

Я нахмурилась:

— Почему ты ему не сказал, если знал?

— А зачем? — спокойно ответил он, бросив обгоревшие остатки на пол. — И я не оказываю услуг членам правительства. Я им не шлюшка.

Закрыв глаза, он сделал глубокий вздох и взялся за телефон.

— Да, я… — сказал он, когда на другом конце ответили. — Он заходил… Те же вопросы… По-моему, сенатор думает, что его пацана прикончил кто-то из нас… Погоди, что?

Я навострила уши.

— Как это, и не он? Не знаю, Ной… Встретимся у меня дома… Отлично.

Он дал отбой и раздраженно фыркнул. Его лицо посерьезнело, и я сглотнула.

— Что происходит?

— В общем, мой ангел, я в том же положении, что и ты… Мне неизвестно, кто убийца.

22:00