Невольница. Книга 2

Его дыхание прервалось, а лицо медленно расслабилось. И тут же в голове всплыли слова, которые он никогда не произносил вслух.

«Она другая. Можно даже сказать, что она похожа на меня. Она меня успокаивает. Элла Коллинз».

Я разрыдалась в голос. Я ненавидела его за все, чего он не сделал, за все месяцы молчания, за отстраненность.

— Почему ты выгнал меня из своей жизни и вернулся через год, Эшер?

Голос у меня сорвался, а у него дрогнуло лицо. Постепенно гнев уступил место боли. Я больше не владела своими чувствами, это они владели мной.

— Почему ты сбежал, когда все, чего я хотела, — это тебя?

Из груди снова вырвалось рыдание.

Это было ужасно. Всплыли душераздирающие воспоминания о том жалком создании, которым я была, о той безумной любви к единственному человеку, который не хотел быть любимым.

— А теперь ты соври мне, Элла. Соври, что ты меня больше не любишь.

Мое дыхание сбилось. Он знал. Знал, что я все еще люблю его. А может, хотел убедиться в этом.

— Да пошел ты, — яростно бросила я.

— Говори.

Когда его лицо приблизилось к моему, я отстранилась. Его стальной взгляд выбивал меня из колеи.

— Скажи, что ты ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду. Ты больше никогда обо мне не услышишь, даю слово.

У меня перехватило горло. Никак не получалось взять себя в руки, эмоции захлестывали снова и снова. Трезво думать я тоже не могла. И он это знал.

— Я тебя ненавижу. Я ненавижу свою любовь к тебе.

На его лице появилась улыбка. Большим пальцем он утер мне слезу, посмотрел в глаза и прошептал:

— Тут ты права. Я себя тоже ненавижу.

Я застыла, когда его губы осторожно прикоснулись к моему лбу.

Мозг требовал оттолкнуть его и продолжить выкладывать правду, но я больше не могла. Потому что чувства передали бразды правления сердцу.

Эшер отошел от меня и направился к выходу.

— Когда ты была со мной, я защищал тебя от своего мира, Элла. И ты не можешь меня в этом упрекать.

Я услышала, как он открыл дверь.

— Но, защищая тебя от них, я забыл сам защититься от тебя.

Дверь хлопнула, и я снова всхлипнула. Да чтоб тебя.

Я провела рукой по искаженному болью лицу и безудержно разрыдалась. Меня снова охватила тоска. Целый год его молчание медленно убивало меня. Он оставил меня одну, как и все до него, словно бросить меня — это ерунда.

Однако впервые кто-то хотя бы обернулся ко мне.

Эта робкая мысль рождала надежду, что Эшер явился не из-за Шона. И все же истина была совсем в другом. И мозг настойчиво об этом напоминал. Я должна была его послушать.

«Я забыл сам защититься от тебя».

— У меня тоже не получается от тебя защититься, — прошептала я, опять заливаясь слезами.

Я проиграла. Я не сдержала гнев. Не смогла сохранить хладнокровие и доказать ему, что мне безразлично его присутствие. В очередной раз.

Я не могла оставаться спокойной рядом с ним, было трудно скрывать обиду, которая становилась все сильнее. Но сейчас мне полегчало. Когда я выплеснула то, что грызло меня весь год, злость поутихла.

«Тут ты права. Я себя тоже ненавижу».

Он сам делал так, чтобы я ненавидела свою любовь к нему. Словно он этой любви не заслуживал и она становилась тяжким крестом для любящих. Я вспомнила слова терапевта об Эшере: «Нельзя вылечить того, кто лелеет свои раны, нельзя спасти того, кто не желает быть спасенным».

Я тяжело вздохнула. Если бы мне сказали это раньше, я бы послушала? Или все равно рискнула бы приблизиться к тайне, которой он являлся?

Безусловно, второе. Эшер Скотт меня заинтриговал, и я обожглась.

Я не знала, вернется ли он, но знала одно: он меня хочет.

Неделю спустя…

Прошло семь дней.

Семь дней после стычки с эгоцентричным говнюком, который хотел ко мне вернуться из духа соперничества. Четыре дня он не прекращал попыток поговорить. Но я избегала его, как раньше делал он.

Я клеила записки ему на дверь, веля убираться вон, но в разговор не вступала.

Еще один щелчок по его самолюбию.

Мне очень нравилось изводить его. Меня это забавляло.

Разумеется, я тщательно следила за тем, чтобы оставлять ключ в замке на случай, если господин снова захочет проникнуть в квартиру. Он бесился, а меня грело его негодование.

Три дня назад он вернулся в Калифорнию и, по словам Киары, стал еще раздражительней, чем обычно.

Элла: 3 — Эшер: 1.

Однако кое-что переменилось. Когда он ушел, я поняла, каким облегчением было высказать ему все наболевшее. И если я хочу выстроить будущее, я должна примириться с прошлым.

Тогда я попросила Киару прислать информацию о моей тете, а точнее, ее адрес. Я созрела для того, чтобы последовать советам Пола и повидать ее. Я нуждалась в ответах: не напрасной ли была моя жертва? Выздоровела ли она? Я хотела встретиться с ней после всех этих лет. Хотела, чтобы тетя знала: она искалечила меня, но я выжила.

Не без шрамов, конечно.