Невольные каникулы (СИ)

Даже если она не простит, Агрест знал, что он ни за что не откажется от своих чувств. Он будет любить ее, даже если она не позволит. Он будет следовать за ней, словно тень, и защищать от всех опасностей этого мира. Он никогда не позволит ей вновь вывихнуть палец, если споткнется — он поймает ее прежде, чем она упадет. Ни одному злодею он не даст до нее добраться. Адриан вдруг осознал, что если понадобится, не раздумывая ради нее использует «Катаклизм» на человеке.

Он не герой. Герой бы не стал допускать подобную мысль. Он же не только допустил мысль, что способен убить, но и полностью уверился в этом. Но об этом Адриан не жалел. И не потому, что из-за сожалений от необдуманных слов и упущенных возможностях все остальные сожаления казались пустыми и малозначительными, а потому, что его устраивало это решение.

Отныне Нуар не герой. Он Кот, живущий только ради любимой. Но ни она, ни его квами, ни кто бы то ни было другой не узнают об этом. Адриан продолжит спасать Париж лишь потому, что она живет в этом городе, потому что спасает его он вместе с ней, потому что только так он сможет ее защитить.

Но сначала им нужно вернуть талисманы.

Как бы ни хотелось Адриану продолжать наслаждаться видом спящей красавицы, время ждать не могло.

Агрест встал и склонился над ее ухом. Как же ему хотелось сейчас поцеловать свою принцессу! Но было нельзя. С нежностью и раскаянием юноша прошептал:

— Моя Леди, пора.

***

Следуя инструкциям Плагга, герои определили примерное направление и отправились в путь. Подростки старались избегать центральных улиц, пестривших яркими вывесками и продолжавших жить даже в темное время суток. Они шли закоулками, скрываясь в тени домов, стараясь не попадаться на глаза редким прохожим, а самое главное избегать света фар, проезжавших машин. Особенно полицейских. Словно малолетние преступники Адриан и Маринетт спрятались за рекламным щитом, когда патрульная машина проехала мимо них.

За все время пути Маринетт ни разу не удостоила Адриана ни взглядом, ни фразой. Она шла, иногда останавливалась, чтобы почувствовать холодно или горячо в выбранном направлении, и абсолютно не замечала Агреста. Он же следил за каждым ее шагом, каждым движением, вздохом. Адриан был безумно рад, что серьги и кольцо, скорее всего, находились в одном месте. Ведь они с Маринетт уже долгое время шли в одном направлении. Если бы это было не так, Дюпен-Чен давно бы ушла в свою сторону, оставив его одного. Правда и тогда он бы, не раздумывая, последовал за ней. Не мог же он оставить любимую одну посреди улицы глубокой ночью?

Внезапно Адриана посетила мысль: а вдруг метод игры и поиска талисманов поможет ему найти путь к прощению? Что ж, терять уже было нечего.

— Маринетт, — как назло, он совершенно не знал, с чего начать. — Ты не устала? Может быть, хочешь чуть-чуть отдохнуть?

— Отдохну, когда закончим, — холодно, но она хотя бы ответила.

— Может быть, ты хочешь пить или есть? У меня остались деньги, а неподалеку был автомат…

Девушка посмотрела на него, как на идиота, показав на бутылку воды, которую она купила в таком же автомате полчаса назад. Поняв, что спросил глупость, Адриан почесал затылок правой рукой, предварительно перехватив свою бутылку (которую он купил тогда же) в левую.

— Принцесса, а как зовут твоего квами? — зря спросил! Ведь этот вопрос касается Ледибаг.

— Тикки, — неужели не зря? — Она любит печенье, сладости и во всем помогает мне.

Это было… горячо? Неужели, Адриан, наконец, нашел зацепку? Ключик к калитке, за которой тропинка к ее сердцу? Набравшись храбрости, Агрест задал следующий вопрос:

— Познакомишь нас?

— С какой стати мне знакомить с кем-то тебя? — и снова холодно…

На протяжении всего пути Адриан продолжал попытки достучаться до девушки. Только ему казалось, что он приблизился к цели, как следующий его вопрос в пух и прах разбивал предыдущий успех, возвращая Агреста в изначальную точку. Но он не сдавался, не отступался от цели и продолжал искать нужный подход. С разных сторон он пытался приблизиться к спрятанной за колючими шипами крохотной искорке, которая, как он надеялся, осталась в душе девушки и была способна растопить ее лед. Джаггед Стоун, Алья, пекарня, злодеи, Хлоя, эскизы, выкройки, родители, миз Менделеева, месье Дамоклес, мадам Бюстье, квами, фильмы, еда — в ход шли все темы, которые он только мог вспомнить. Удивительно, что яснее всего Адриан чувствовал «вот оно, горячо», когда вопрос шел о Бражнике. И это Маринетт-то утверждает, что она не Ледибаг?! Увы, когда он вспомнил о том, как акума захватила Кима, все снова вернулось на круги своя.

Через некоторое время в ход пошел шантаж.

— Моя Леди, я буду голодать до тех пор, пока ты не дашь мне шанс исправиться, — жалобно пролепетал Адриан. — Ни крошки в рот не возьму, даже когда буду умирать от голода.

— Дерзай. Твой отец накормит тебя внутривенно.

Это, черт возьми, было холодно. Невыносимо холодно.

— Близко, — все с той же безразличной интонацией произнесла Маринетт.