Невообразимое (ЛП)

месте, склонилась за рисом. Канистра была полной наполовину. Я поставила рис на плиту

и ждала.

И ждала.

Я стояла так, и рис успел уже двадцать минут как остыть, а потом про меня

вспомнили. Мужчина, что сказал мне делать рис, вернулся и приказал сделать

бутерброды. В этот раз он смотрел на меня, пока я делала девять сырных бутербродов

дрожащими руками. Когда я закончила, он связал руки за мной, сунул тряпку мне в рот и

вернул меня в каюту.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Меня разбудила собственная тошнота. Тряпка была из комнаты с двигателем, потому

что была на вкус как дизельное топливо. Я приподнялась на плече и выплюнула ее на пол

у кровати. Я склонилась, как могла, пока меня тошнило, Грант попытался коснуться рукой

моей спины. Я смогла убрать тряпку изо рта, но она прилипла к подбородку. Я хотела

заговорить с Грантом, но боялась, так что склонялась и пыталась понять, как мы тут

оказались.

Я слышала голос матери, говорящей, что я все делала не так в детстве. Тогда от

болтовни я оказывалась в «стуле для молитв» лицом в угол с четками на шее. Иисус

любил спокойствие и тишину, как и мама. Я сидела там долго или нет, как хотела,

соскребала краску со стены, потому что она не проверял меня. Никогда.

В старшей школе у меня был комендантский час в десять вечера. В пол–

одиннадцатого Кэролайн искала меня, чтобы мама не знала о моей наглости. Одной из

ночей около полуночи мы с моей подругой Сарой были у Харди, разделились и следили за

дверью, надеясь, что придут парни нашего возраста. Когда несколько парней прошли, мы

с Сарой последовали за ними за ресторан и смотрели, как они зажигают сигарету.

– Нет, спасибо, – я покачала головой.

Один из парней, Мэтт Андерсон, прищурился и вдохнул.

– Возьми, – он снова сунул мне сигарету.

– Мама меня убьет, если поймает, – слова вылетели, Сара закатила глаза, выражая

мое смущение.

Он огляделся и рассмеялся.

– Она здесь?

Сара забрала у него сигарету. Она нежно поднесла ее к губам и затянулась.

– Давай, Джесс, – сказала она. – Ты знаешь, что хочешь. Мама убьет тебя и за

меньшее, а так ты хоть развлечешься с нами.

Мэтт забрал у нее сигарету и протянул мне. Я взяла ее.

– Если не можешь все делать правильно, почему не делать все не так? – он

подмигнул.

Через миг подъехали копы

Все убежали, кроме марихуаны и меня, и я могла лишь думать, что стулом в этот раз

не отделаюсь.

Кэролайн сопроводила маму в полицейский участок. Она хоть пришла. Кэролайн

тихо стояла, пока мама ругала меня, как могла, от лица всей семьи, общества и бога. Она

была так жестока, что офицер бросился на мою защиту, сказал, что не видел, как я курю, и

выглядело это так, словно друзья меня бросили. Он даже похлопал мне за то, что я не

убежала.

Хуже всего было разочарование на лице моей сестры. Подвести ее было хуже, чем

уголок ада, куда меня собиралась отправить мать.

Я посмотрела на засохшую кровь на руках и подумала:

«Может, это и есть мой уголок ада».

Я села между парнями, им приходилось пригибаться из–за койки над нами. Квинн

отворачивался от меня к стене.

– Ты в порядке? – шепнула я Гранту.

Он смотрел на меня минуту, а потом кивнул.

– Мы можем что–то сделать? – спросила я.

Он покачал головой. В комнате пахло мочой. Мы точно намочили штаны на эти два

дня. Я закрыла глаза, мы ждали в тишине.

Позже пришел юноша с AK–47 на груди и бутылкой воды. Его глаза были добрыми

и не такими темными, как у остальных. Он подошел сначала к Гранту и убрал веревку, что

удерживала носок у него во рту. Грант сплюнул на пол, закашлялся остатками слюны.

Юноша поднес бутылку к губам Гранта и дал ему попить. Я сглотнула сухой воздух в

горле, разум молил о глотке, как наркоман о героине. Горло сжалось от вида, как другой

пьет. Дальше была моя очередь. Я смотрела на мальчика, а потом выпила, сколько он

позволил. Я закончила, мальчик похлопал Квинна по плечу, и он вздрогнул.

– Хммммнх? – пробубнил Квинн невнятно, а потом увидел мальчика. Они не

двигались, а потом юноша убрал кляп Квинна.

– Бери, – сказал Грант хриплым голосом.

Квинн, казалось, хотел убить мальчика, что предлагал мир, но выпил воду. А разве у

него был выбор? Он опустошил бутылку и прижал голову к стене.

Я снова заплакала. Я не хотела. Я боролась с этим, но эмоции не слушались.

Мальчик ушел и вернулся с платком, вытер мои глаза.

– Спасибо, – сказала я, он стоял и смотрел на меня.

– Не за что, – сказал он после паузы.

– Есть еще вода? – тихо спросил Грант, кивнув на пустую бутылку. – Мы можем

получить еще воды?

– Я узнаю.

Он ушел и не вернулся. На пороге появились двое вооруженных мужчин. Моя голова

кружилась, разум и тело страдали от усталости и нехватки воды. Я едва могла держать

глаза открытыми.

– Чей корабль? – сказал один из них. Он был в ярко–оранжевой футболке и казался

главным. Он был не очень высоким или мускулистым, но все на борту боялись его. Его

голова была бритой, на левой щеке был шрам, и он смотрел на нас темными глазами с

отвращением.