Невосполнимый ресурс

Я в тот день хотел определиться с местом для жилища. Удостовериться, что подпол можно будет вырыть, не попав на сплошную каменную плиту, разметить все. Но перед этим решил подсыпать неровный край одной из грядок. До того раздражал он и мозолил глаза, что я не выдержал, схватил ведра и по выбитой тропинке потопал за торфом. По пути запнулся о корень, потеряв равновесие, оперся о рыхлый склон и почувствовал под рукой что-то шевелящееся и холодное. В ту же секунду ребро ладони мне ожгло, будто туда одновременно ужалило полдесятка ос. Струясь по земле, прочь уползала метровая узорчатая гадюка. Со зла я догнал ее и превратил в две узорчатые гадюки неравномерной длины. Но дела это уже, увы, не меняло.

Что я знал об укусах змей? Покой, обильное питье, антигистаминное. Анекдот еще знал про двух пограничников. В общем, там плохо все закончилось в анекдоте. Непрерывно отсасывая из ранки кровь, приладил на огонь котелки с водой. Предплечье болело, но чувствовал я себя на удивление сносно. Даже пытался что-то делать, чтобы отвлечься. Потом начала «плыть» голова от резких поворотов, замутило, навалилась слабость. В общем, все, как по писанному сценарию. Забравшись в палатку, зарылся в спальники, знобило. Так и лежали мы с Балабаном на пару, как в попу раненые бойцы.

Я старался думать о хорошем. От укуса гадюки взрослый человек не умирает. На этом хорошее заканчивалось. Рука болела, распухла до плеча и превратилась в ногу. Перестала сгибаться в локте и помещаться в рукав. Пальцы не гнулись тоже. В месте укуса расползалась трупная синева, а на бицепсе почему-то вылезли гематомы. От нечего делать стал листать планшет, я туда накопировал разных тематических статей. Ничего нового для себя не открыл, но порадовала рекомендация: «показать змею врачу, чтобы тот смог ее идентифицировать». Вероятно, имелось в виду фото. А у меня не заржавело бы в обоих смыслах.

Полегчало мне на третьи сутки, а опухоль продержалась больше недели. Только потом потихоньку начала спадать.

Когда Балабан оклемался, а меня вконец достала прополка, рассаживание, и окучивание, я решил устроить отгул и совершить небольшой вояж по окрестностям. За все время я толком так и не выбрался ни на рыбалку, ни на охоту. Копошился на своем участке, как полоумный дачник.

Мы прошлялись целый день, обогнули верхнее озеро, начитали множество следов, но ни зверя, ни птицу так и не встретили. Под вечер вперлись в болотину, где совершенно случайно натолкнулись на увязшего в трясине лося. Если бы Балабан не гавкнул и тот не шевельнулся, я бы прошел мимо, приняв его за черное вывороченное корневище. Лось, сделав несколько судорожных скачков, погрузился в грязь еще глубже, обессилевший, косил безумным глазом.

Мои действия опережали мысль. Я рванул ружье и всадил пулю в основание массивной шеи. В воздухе висело сизое пороховое облако, лось не двигался, уронив голову набок. Уши его поникли безвольными лопухами. Балабан дрожал от возбуждения и от грохота выстрела, меня и самого потряхивало от тех же составляющих.

Вообще, сохатые отличаются повышенной проходимостью и вязнут редко. Они сильные, выносливые, на своих длинных ходулях могут бежать по бурелому со скоростью курьерского поезда. Их мягкие раздвоенные копыта соединены перепонкой, и позволяют преодолевать топи, как на болотных гусеницах. Но тут, видать, нашла коса на камень, а может, волки помогли. И, по все видимости, бедолага все равно бы погиб, с моей помощью или без нее.

Первой моей реакцией была радость. Как, говорится не боги горшки обжигают. Один выстрел — один трофей, и не какой-нибудь там зайчишка, а вон, целая лошадь. Потом, когда адреналин поразвеялся, и вернулась способность соображать, обнажились совершенно закономерные вопросы. Как я буду эту лошадь выволакивать в одиночку, а главное, что делать летом с такой прорвой мяса? Чем больше я задумывался, тем сильней грустнел, уже откровенно жалея, что так неосмотрительно спустил курок. Закон простой: убил — съешь. Просто бросить тушу и уйти я не мог.

Способ сохранения мяса в тепле я знал один: обварить полоски в крутом соляном растворе и завялить на солнце. Сверху должна образоваться корка, о которую погнутся мушиные яйцеклады. Возникла даже идея сгонять в лагерь за котелками и солью, чтобы переработать тушу здесь, на месте, а транспортировать уже легкое подсушенное филе. Что я могу сказать? Комары, слетевшиеся со всей округи в сплошную звенящую тучу, были за. Я мог поспорить на что угодно, если их собрать мощными промышленными пылесосами в кучу и уложить на весы, они перетянули бы своей биомассой лося. Еще мне требовалось много чистой проточной воды, заместить ее болотной жижей не удастся.

По навигатору до лагеря около четырех километров. Если по прямой. С учетом рельефа — все шесть. Ливер и ребра придется оставить, остальное вполне реально перетащить за пару ходок. Если одну сделать сейчас, а вторую с наступлением сумерек, то есть шанс закончить с мясом по холодку. Да, придется поднапрячься, но дело того стоит. Тушенка, она же закончится когда-то.