Невозможная музыка

Позднее Лильке так и не удалось припомнить, был ли подобный страх знаком ей раньше. Кажется, до этой ночи ей никого не приходилось бояться настолько, чтобы убегать от него. И в школе, и в переулке её все знали, со многими она даже дружила, а разве друзья нагоняют страх?

Те люди в дедушкиной комнате не были его друзьями, это сразу стало ясно. У них были такие злые, резкие голоса, какими до сих пор никто с её дедушкой не разговаривал. Даже если соседи ссорились между собой, ни один из них никогда не кричал на её дедушку. Вообще не повышал голоса… То ли потому, что он был чехом, значит, уже не совсем таким, как остальные. Или к нему относились с уважением из-за его необычной специальности: дедушка был настройщиком и обладал абсолютным слухом. И таким именем – Ярослав – тоже больше никто не мог похвастаться в их переулке. Как бы там ни было, Лилька считала, что по-другому и быть не может…

Этой ночью, услышав шум, она едва не бросилась в соседнюю комнату, чтобы вытолкать неприятных ночных гостей за порог. Но успела сообразить, что для этих взрослых мужчин, которые позволяли себе так орать, она всего лишь Моська. Хотя сами они ничем не поминали добрых больших слонов.

– Где стоит этот чёртов орган? – выкрикнул один голос, и Лильке почему-то представилась морда гиены. – Я ж так понимаю, он здоровенный, под него целый зал нужен. Ну, и где этот зал?

– Его не существует, – спокойно отозвался дедушка.

Так спокойно, что Лилька сразу угадала, до чего же он напуган!

Взвизгнул голос шакала:

– Брехня!

– Легенда, – поправил дедушка. – Посудите сами, взрослые же люди, разве в современной жизни ещё встречаются чудеса?

– Встречаются. Конечно, – прошептала Лилька.

И нашла глазами сделанного дедушкой музыкального колобка, у которого из носа вываливались драже – её любимый изюм в шоколаде. Дедушка притворно ужасался и всплескивал руками:

– Фу! Ты ешь «козявки»?

Более низкий, чем остальные, почти рычащий голос заставил Лильку забыть о колобке:

– Сказки, дед, тоже не пустом месте рождаются.

Дедушка согласился:

– Это верно. Только из чего они рождаются? Из мечты. Так? Разве было на свете говорящее зеркальце? Или скатерть-самобранка? А Емелина печка? Но сказки-то родились!

– Не вешай нам лапшу! – снова завизжал шакал. – Никакая не сказка. Мне верный человек говорил: послушаешь тот орган – и всё! Самым уважаемым можешь стать, и никто тебя пальцем не тронет! Тот человек, он, типа, ясновидящий.

Он издал хилый смешок:

– Так он, говорит, общался прям с одним из тех, что этот орган прошёл. Ну, типа, мысленно. Помер он уже. А то мы бы лучше к нему наведались, чем к тебе. Но тот, говорит, мужик получил от жизни всё, что хотел. А ты говоришь!

Дедушка Ярослав проговорил ещё спокойнее:

– И, по-вашему, такое возможно? Вы бы себя послушали… Смех да и только. Это же всё чистой воды фантазия!

«Значит, орган и вправду существует!» – Лилька обмерла от этой мысли. Дедушка говорил «чистой воды фантазия» о вещах, вызывавших у него восхищение, но объяснить красоту которых было невозможно. Например, закат солнца… Или запах весны… Или…

– Тебе когда-нибудь делали очень больно?

Едва не вскрикнув, Лилька изо всех сил вцепилась в пододеяльник. Он легонько треснул под её руками – всё в их доме было таким же стареньким, как дедушка. Разве он выдержит, если ему сделают очень больно?

Но дедушкин голос прозвучал очень ровно:

– Я имел дело с советским НКВД. Не думаю, что в пытках вы окажетесь более изощрёнными.

Они так дружно заржали, что Лильке представилась тройка коней, скаливших огромные жёлтые зубы. Это были злые кони.

– Хорошо, руки тебе тогда не покалечили! Ты нам на органе и сыграешь.

– Я – настройщик, – глухо отозвался дедушка. – Слух у меня отменный, но этого мало, чтобы…

– А кто в другой комнате? – неожиданно спросил тот рычащий, которого Лилька ещё не придумала, кем обозвать. Ей очень не хотелось сравнивать его ни с тигром, ни со львом, ведь они были такими симпатичными, хоть и хищниками.

Дедушкин голос вовсе лишился интонаций:

– Никого. Это мастерская.

Её руки сами схватили со стула брошенные маечку и шорты. Через какие-то секунды Лилька уже залезла на подоконник и без опаски выпрыгнула в окно. Она проделывала это тысячи раз – первый этаж. Кто же летом выходит через дверь с первого этажа?!

Правда, на этот раз она здорово отшибла пятки, ведь прыгать босиком ей ещё не доводилось. Приподнявшись на носочках и кривясь от боли, Лилька проковыляла мимо второго подъезда и свернула за угол. Тёмные кусты вытянулись вдоль дороги спасительным укрытием. Низковатым, правда, но Лильке не слишком пришлось пригибаться, она вообще была маленькая.

Не давая боли в пятках справиться с собой, она побежала, прячась за кустами, к тем домикам, куда они с девчонками иногда лазили за малиной и ранетками. Там было целое множество коротких переулков, путаных, как коридоры лабиринта. В одном из тех домов Лилька однажды нечаянно отломила острую макушку доски в заборе и с тех пор обходила его стороной. Хотя тогда её не поймали, всё равно было стыдно.