Невозможно в это поверить, но…

После сытного обеда неспешным шагом пошел прогуляться по городку, помочь пищеварительной системе своего еще не до конца поправившегося организма. Я раньше бывал в Крыму, изъездил его вдоль и поперек. Неоднократно отдыхал в Алуште, знаю эти места хорошо. Сегодня я убедился, что в этом времени все не так. Нет-нет, береговая линия не изменилась, подходы к морю имеются, сам городок непривычен. Нет ни одной ветхой халупы, все дачи-особняки выстроены капитально. Каждую дачу окружает участок в три гектара земли, на котором обязательно должен присутствовать парк, никаких огородов и посевов. Городок предназначен исключительно для отдыха. С удовольствием побродив по мостовым городка около двух часов, я никого не встретил. Интересно, куда подевались обитатели? Или они предпочитают послеобеденный сон прогулкам по берегу и по улицам.

Кстати об улицах. Все они широки и выложены булыжником, в том числе подъезды к дачам и выходы к морю. Вдоль обочин высажены деревья вечнозеленого можжевельника, ведь он обладает хорошей засухоустойчивостью, что для Крыма немаловажно. В свое время я читал, что в местах, где посажен можжевельник, воздух всегда намного чище. Он выделяет какие-то полезные вещества, убивающие или подавляющие развитие бактерий и микроорганизмов. Применяют можжевельник для лечения различных заболеваний, в том числе туберкулеза легких, бронхита и заболеваний кожи. Полагаю, что в этих условиях я быстрее восстановлюсь.

Будем считать, что экскурсия прошла успешно, пора возвращаться на дачу. Я решил сегодня записать сказку «Золушка», благо в библиотеке стоит пишущая машинка «Писарь», и раскладка клавиатуры мне привычна, как и само правописание. Надо отметить, что русский язык здесь один в один соответствует моему родному языку без всяких там заморочек. Поднесу готовую сказку любимой сестрице, пусть почитает, она это дело с детства уважает, вот удивится. Мне не терпится посмотреть на ее реакцию.

Но возле библиотеки меня перехватил Гавриил Иванович.

— Прошу меня великодушно извинить, ваше сиятельство, — начал управляющий, — помогите нам в репетиции. — Второй час бьемся, а толком ничего не получается.

— Гавриил Иванович, из меня учитель и дирижер, как из хлебного мякиша пуля, — пытался я избавиться от управляющего. — Сыграть могу, услышать фальшь, а вот общее руководство даже малым коллективом — это не мое.

— Так вы сядьте за фортепиано, и ведите свою партию, а мы за вами подхватим. Потом без вас сыграем, вы послушаете, дадите замечания. Гуртом научимся.

Думал, за час-полтора управимся, а оказалось, до ужина репетировали. Правда, петь никто из слуг не решился, вернее Гавриил Иванович запретил, сказал, что если завтра вечером будем исполнять, то лучше меня никто эти романсы не споет. Льстит мне старый управляющий, ох и льстит, надеется, что я запишу им еще несколько новинок.

Как всегда, ужин, приготовленный Клавдией Захаровной был отменным. Кусочки говядины, запеченные с сыром, были очень сытными и просто таяли во рту, я даже от гарнира отказался. К чаю подали пирог со сладким творогом. Ну, скажите мне, пожалуйста, откуда повариха знает, что в том далеком прошлом я тоже любил сладкий творог? Неужели с моим появлением на даче, Клавдии Захаровне передались каким-то образом мои вкусы? Не-а, такого быть не может, я с ней на кулинарные темы не разговаривал.

Ладно, хватит расслабляться, пора садиться за печатную машинку, «Золушка» давно желает появиться в тексте, проявиться на бумаге, как при проявлении фотографий традиционным способом — проявитель-закрепитель и готово. Что написано пером — не вырубить топором. Вперед! Размяв пальцы, я быстро застучал по клавишам, печатать двумя руками я научился еще в училище. Первые два листа выдал быстро, а потом темп начал спадать, появились ошибки, и, к сожалению, корректора не было, довелось вносить исправления перьевой ручкой. Не разгибая спины и не поднимая головы я в поте лица трудился допоздна на литературной ниве, что для меня было внове, как и вся моя новая жизнь. Когда закончил печатать, решил выкурить папиросу на террасе, и с удивлением обнаружил, что уже третий час ночи. Если так дело пойдет, то я буду вести исключительно ночной образ жизни.

После утренней зарядки и завтрака я отправился готовить парадный мундир. Тщательно его почистил щеткой, проверил крепление погон и пуговиц. На всякий случай прошелся по всем блестящим частям мундира бархоткой. Кортик и ножны драил с особым вниманием. Приготовил новое нательное белье, здесь уже использовались майки и трусы несколько иного покроя, впрочем удобного. Начистил до зеркального блеска ботинки. Все эти приготовления можно было свалить на слуг, но я решил сделать все самолично, чтобы ничего не упустить.