Невозможный босс

Вот зачем я вляпалась в это дело? А я всегда вляпываюсь. Вот всегда. То отказать неудобно, то помочь хочется, то ещё какая-нибудь причина. Вместо того, чтобы себя полюбить, я «полюбляю» всегда кого-нибудь другого, и не всегда взаимно, между прочим. Никогда, вообще-то… Ну, то есть тело моё им конечно нравится, но причём же здесь любовь…

Ладно, про полюбить вообще не будем, потому что… ай, неважно… Я даже с самой собой не хочу говорить на эту тему. Да, секс был, но что я для него – и так ясно, а то, что я сама чувствую, лучше наружу не выпускать, незачем себя напрасно обнадёживать. Короче… Примеряю платье…

Блин… Легко сказать, примеряю… Оно реально огромное и тяжеленное… Как в него забираться-то? Подныривать что ли?

Кое-как я втискиваюсь в эту гору драгоценностей. Нет, быть царицей я точно не хочу. Если к этому платью да ещё пять килограммов золота на голову… Ужас. В общем, платье, как бы это сказать… Я понимаю, что вылезти из него я наверное не смогу…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну скоро там? – проявляет нетерпение Борзов, заглядывая в кабинет.

– Думаю, скоро, – отвечаю я, едва переводя дыхание. – Ещё пару последних вздохов и можно вызывать, как там называют машину для перевозки трупов?

– В смысле? – озадаченно хлопает глазами Борзов.

– В том смысле, что платье-то вы, кажется, Стелле Казимировне покупали.

– Какой Стелле Казимировне? – не понимает босс.

– Да той, что смогла бы заполнить частями своего тела вот эти два мешка, видите? – говорю я и показываю обвисший и ненаполненный лиф. – Он рассчитан явно на королевские формы. Ошиблись вы во мне…

Радим подходит ко мне и недоверчиво заглядывает под обвисшую парчу, оттягивая её пальцами.

– Эй-ей! – вскрикиваю я. – Нахал!

– Большое что ли? – разочарованно тянет он. – А причём тогда труповозка?

– А при том, что талия здесь гораздо тоньше, чем у меня, и я сейчас задохнусь. И гораздо раньше, чем вы поймёте, что это не шутка.

– Помочь снять? – с тревогой предлагает Борзов.

– Вам бы только снимать. Помогите, конечно. Одна я не справлюсь…

– А… за что браться? Как подступиться-то?

– Да беритесь уже за что-нибудь… Я ж реально того… умру сейчас.

– Ну, ёлки, – бормочет он под нос.

– По крайней мере, – говорю я, – теперь мы понимаем, какую фигуру вы считаете эталонной…

В этот момент раздаётся робкий стук в дверь. Этого только не хватало!

– Минуту! – недовольно кричит босс.

– Ну давай же, тяни! – со стоном и кряхтением выдыхаю я.

– Да тяну я, тяну! Оно не тянется!

Стук повторяется, на этот раз более настойчиво.

– Бл*дь, да подождите там! – кричит Борзов. – Я занят!

В этот же миг дверь медленно открывается и на пороге появляется Стелла Казимировна.

– Что вы сказали? Я не расслышала, – робко и виновато говорит она.

28. Ужасы барокко

– Закройте дверь! – кричит Борзов.

– Нет! – хриплю я. – Пусть поможет! Стелла, иди сюда! Быстрее!

Стелла Казимировна, пару секунд стоит, нерешительно глядя на босса, но после того, как он подтверждает мои слова, устремляется к нам.

– Ах, какое платье шикарное! – восторженно шепчет она. – Ах, какое чудо! Подождите, нет, не так, Алёна Михайловна, вот эдак развернитесь. Радимир Львович, вот здесь держите крепко и тяните. Наверх! Это же не брюки!

Мне совершенно безразлично, что я стою в одних трусах, пока босс и моя потенциальная преемница пытаются освободить мою верхнюю половину от платья. Мне даже вспоминается дурацкий стишок:

Вениамин спасал Оксану

От нападения лося,

Потом глядит, спаслась бедняжка

Не вся…

Но я, в конце концов, в отличие от Оксаны, спасаюсь полностью. Фу-у-у…. Аж дурно.

– Просто чудесное платье, великолепное, – повторяет Стелла. – Какой у вас вкус замечательный, Радимир Львович.

Тот пристально смотрит на неё и ничего не отвечает. Оба они деликатно не замечают моё голое измученное и едва уцелевшее тело. Я одеваюсь и привожу себя в порядок. Спасибо за сюрприз. Даже не могу решить, приятный он или наоборот.

С одной стороны, приятно конечно, когда о тебе думают и представляют в различных нарядах и без них, соответственно, но опыт с переодеванием мне совсем не понравился. И это мягко сказано. Очень мягко.

– Итак, слушаю вас. Что вы хотели? – обращается к Стелле Борзов, когда карнавальная эпопея заканчивается.

– Я просто хотела уточнить, – смущается она и виновато бросает на меня короткий взгляд, – не освободилось ли место Алёны Михайловны. Она мне сказала захаживать время от времени…

Я? Так сказала? Ну что же, раз сказала, пусть захаживает, вдруг ещё представится случай спасти меня. От динозавров Мечтанова, например.

Борзов смотрит на меня со всей строгостью и едва скрываемым гневом, так что его глаза поблёскивают изумрудным огнём. Потом он переводит взгляд на Стеллу и жмурится. Надеюсь, ей кажется, что он жмурится, потому что её красота ослепляет. На самом деле, боюсь, шансов у Стеллы занять моё место не слишком много, и жмурится он, потому что представляет её в приёмной. И, возможно, не только.