Невозможный мужчина

– Алекс, честно. Я не знаю, что на нее нашло, – заходил туда-сюда, будто от движения дурные мысли могли вынести из моей неугомонной башки сквозняком. Да ну конечно, вынесет, они же там уже столько лет не то что шурупами из титана прикручены, а вообще каким-то ультра продвинутым наноклеем нерушимым пришпандорены! – Я ничего ей не сделал. По крайней мере, ничего такого, что могло бы ее огорчить или испугать.

– Угу. То есть ты подбил ее сыну глаз, а потом приперся к ней домой и полез со своим неуклюжим харрасментом к подчиненной. И ты, естественно же, ничем ее не огорчил и не испугал. Мальчишка! – Взбешенная Алекс хряснула ладошкой по столу. – Ой, больно-то как, – перейдя с грозного вопля на жалостливый всхлип, заскулила манипуляторша. – Я ему, дураку молодому, говорю-говорю, говорю-говорю, что так с нами, женщинами, нельзя, а он меня не слушает, – запричитала, непонятно кому жалуясь, Алекс. – Нет, ну ты мне скажи, вот ты чего встрял в драку с Дэном, а? Не, смешно было, конечно, и где-то даже забавно – кстати, я несколько тысяч лайков за то видео заработала. Но в драку полез ты, взрослый дядька, а мальчонка благоразумно защищался, стараясь даже не особо тебя задеть. А ты?

– Алекс, он достал своими шуточками. Про тебя, между прочим, – вскипел я.

– Ща, дай пять сек, я возьму свой клатч, достану любимый со стразиками Glock и отстрелю тебе что-нибудь ненужное, мешающее красиво танцевать, – пробухтела Алекс, нарочито шумно копаясь в своем то ли большом кошельке, то ли маленькой сумке. – Да где же он? Помню, что брала на всякий случай.

– Алекс…

– И это говорит мой лучший управленец, гениальный золотой мальчик, который, не моргнув глазом, пережевывал старых акул с Уолл-стрит и Сохо? Ты не смог сдержать эмоции в десятисекундном разговоре с пацаном? Ей-богу, даже кролики выстреливают через семь секунд.

Неловкое молчание прервал звонок по внутреннему телефону.

– Да, – рыкнул я. – У меня совещание c акционерами, не могу говорить, – и брякнул трубку, даже не глянув, кто мне звонил.

– Вот что, Максюша. С девочкой надо срочно что-то делать. Она должна успокоиться и прийти в себя. На ней лица утром не было. Ты что, херово целуешься?

– Алекс, это уж слишком! Не лезть ты сюда. Сами разберемся. И вообще – ты зачем к ней домой поехала? – возмутился я.

– Ну да, разберетесь, как же. И к ней я поехала за тем же, что и ты! Я же видела, как она отреагировала на ту дурацкую ситуацию! Она была не просто испугана. Она была в ужасе. Я такого затравленного взгляда давно у человека не видела. Кстати, – внезапно перейдя на совершенно сухой деловой тон, Алекс достала мундштук, вставила тонкую черную пахитоску и щелкнула блеснувшей золотом изящной зажигалкой. – Что ты вообще знаешь про Светлану Николаевну Солнцеву?

– А что особенного я должен про нее знать? Была учительницей английского языка у меня в школе, потом сбежала куда-то, сейчас работает помощником генерального директора на комбинате. Уже шесть лет.

– Макс, ты впервые меня разочаровываешь, прямо бесишь сейчас. Зато Светик восхищает. Это же какой женщиной надо быть, чтобы выключить все семь процентов твоего великолепного, блестящего, я бы сказала, сознания, вынуждая действовать чисто на инстинктах – животных, звериных, самцовых инстинктах. Ты в ее присутствии становишься абсолютным дураком, мон шери. Удивительная вещь, эта химия любви. Так вот, возвращаюсь к нашим баранам в твоем лице. Светлана Николаевна, в девичестве Солнцева…

– В смысле – в девичестве? Она и сейчас Солнцева.

– Заткнись.

– Заткнулся. Блин, Алекс, какая же ты стерва.

– А ты балбес.

– Мегера.

– Остолоп. Заткнись и слушай.

– Слушаю, госпожа.

– Да ты угомонишься или нет?

Я покорно поднял рук вверх с видом, сдаюсь, мол

– Дерьмо собачье. Сбилась из-за тебя. Заткнись-заткнись-заткнись. Так вот, Светочка Солнцева была чудесной девочкой – милой, веселой хохотушкой. Не то чтобы лидер, но принимавшая самое что ни на есть деятельное участие во всех мыслимых и немыслимых группах, студиях и кружках. И вот эта милая девочка на последнем году обучения в колледже…

– У нас школы. Заткнулся, – успел уклониться от полетевшей в меня ручки, которую Алекс вертела в руках. – Это был твой любимый Паркер.