Невозвращенцы

— Вот! Видишь. А я вот тебя сразу узнал. Понял намек?

— Че, п. к, перековался? Теперь своих режешь? С этими дикарями? Не по понятиям это…

— А ты зачем столько крови пролил? Неужели не мог грабить не так жестоко? Тебя когда Боги спроят за это, что ты ответишь?

— Да мне п…й! И на тебя, и на Богов твоих, и на прочую х. ню!

— П. й? Ну как скажешь!

Витя оказался никудышным фехтовальщиком. Даже будучи всего лишь дитем Перуна, волхв легко блокировал все его атаки. Даже странно, что с ним не могли справится дружинники князя. Пара подленьких приемов были легко разгаданы и парированы, а еще один, метательный нож, из-за резкого движения противника ударился в Ярослава «пяткой». Впрочем, затягивать бой тоже не имело совершенно никакого резона — это же не воин какой знаменитый, у которого можно поучиться, и не мастер былинный. Просто охмелевший от крови зверь в человеческом обличие.

Бой был закончен строго по науке. Резкий срыв дистанции. Обманный замах. Мгновенный разрыв дистанции от контратаки и тут же обратно, пока Виктор завис провалившись в ударе вперед. Удар по руке — обшитые кусками кольчуги перчатки сохранили врагу руку, но богато изукрашенный меч падает на землю, что, в принципе, уже не важно. Взмах, и только жутким усилием Ярослав смог довернуть руку, чтобы сабля ударила врага плашмя. Надо было кое-что узнать, да и легкая смерть — подарок не для бывшего однополчанина. Отвесив напоследок Виктору, как он и просил, смачного пинка по яйцам, волхв закончил поединок.

Бой закончился. На ошеломленного, полусогнутого от боли в паху, атамана набросились дружинники и быстро связали. Впрочем, при деле были все. Кто-то бинтовал раны друзьям, кто-то пара с горестью приводила в божеский вид единственного убитого — секира татя снесла ему полчерепа. Однако большинство занималось самым что и на есть приятнейшим делом — потрошила добро бандитов. Ведь по росской правде, все добро это теперь принадлежало тем, кто его отбил у татей. А еще часть воинов вырубала в лесу толстые колья. Для пленников…

Ярослав тем временем уже успел посмотреть через Правь на захваченных в плен. О чем пожалел — еще никогда ему так не было гадко. Души у этих людишек были омерзительного, серовато-желтого, гнойного цвета, в которых как куски говна плавали коричневые мыслишки. Человеку с такой душей Ярослав не поверил бы даже в ответе на вопрос, какого цвета снег.

— … Еле сбежал от ромеев, всех там бросив. Потом немного поохотился около Прибытка. Понял — не мое это дело, шкурки бить. — Виктор отвечал как сомнамбула. Равнодушное отупение от страха за свою судьбу и сильная боль в отбитых тестикулах, сделала его очень покладистым. Костерок дружинники, чтобы железо калить, точно развели зря. — Решил вот банду сколотить. Сначала из наших. Потом, когда мало осталось патронов, и наши стали в боях быстро гибнуть, меня вон видишь тоже как-то зацепило, прибавились местные. Вот тогда и стал…

Слушать эту исповедь Ярославу было… ну совершенно равнодушно. Просто — никак. Он уже приговорил Виктора, который и по старым то законам был желанным клиентом любого суда, то что уж говорить про местный?

Планы дальнейшей дороги претерпели серьезные изменения. Командир дружины чуть ли не силой потащил Ярослава к своему князю. Зачем он там нужен, волхв так и не понял, но так как, опять же, ему было все равно куда идти, он согласился. Оставив Иву в ближайшей богатой деревне, щедро одарив на прощанье из трофеев, отряд насколько мог спеша, отправился дальше. Пришлось по дороге заехать к местному князю. Приняв богатые подарки (а зачем лишний раз давать повод для ссоры), тот только крякнул от досады, что упустил такой большой куш.

…В тот день, у дороги на месте боя, на толстых, заботливо затупленных кольях, остались висеть двенадцать живых тел. Времени, чтобы прочувствовать свое плохое поведение, им было оставлено предостаточно…

Глава 63

— Чай не родич я тебе? — Удивился князь Володимир.

— Да кого ты, худородный, в братья зовешь! А даже и родич если, то тем более! Отдай!

— Но как же…

— Сам посуди! Зачем тебе тот лесок? Да и деревеньки те совсем у тебя обезлюдели!

— Тридцать крепких дворов, это что, по-твоему, обезлюдели?

— И еще, не забывай. Ты всю свою дружину, — на этом месте князь Ростислав немного поморщился, но все же продолжил, — положил в том походе на север. А я ведь тебя предупреждал! И прибытка ты особого не получил, и воев своих потерял…

— То ради Роси нашей! И не тебе, отсидевшемуся за чужими спинами, меня попрекать!

Ростислав побагровел. Правда, она действительно глаза колет.

— Как бы там не было, — зло прошипел князь, — дружина твоя новая, Володимир, не чета моей. А посему, — теперь князь уже ревел, — Отдай то что мое по праву! — и снова спокойным голосом, почти шепотом, проникновенно: — Не доводи до греха, сосед. Говорю тебе последний раз: отдай добром, иначе отберу силой! Не на твоей стороне она…

— Но кроме силы есть и Правда! — раздался от двери звонкий голос.