Невозвратимое

Все время, пока он лежал в забытьи, в палате дежурил полицейский. В редкие минуты, когда действие лекарств ослабевало, он видел размытое синее пятно униформы рядом с белыми кляксами врачебных халатов. Еще двое несли вахту у двери, сменяясь каждые двенадцать часов. Как только он придет в себя, начнутся неизбежные расспросы.

Вначале он пытался юлить – отвечал на вопросы уклончиво, недоговаривал, скрывал детали. Сдавал тех, кто уже на чем-то попался, кого все равно арестовали бы в ближайшее время. Но когда в руках полиции оказался Орсино, его единственный наследник, Луццатто понял, что пропал. И заговорил. В первый же год от его империи не осталось и половины. Сейчас лишь единицы из некогда крупнейшей мафиозной структуры оставались на свободе. Все, чего он достиг за долгие годы, было разрушено за семнадцать месяцев усиленной работы объединенной международной коалиции спецслужб.

А потом пришла болезнь. Неоперабельная опухоль желудка, метастазы в печени, почках и легких. Два-три месяца жизни, по прогнозам лечащих врачей. Луццатто продержался уже семь. Чем хуже он себя чувствовал, тем настойчивее становились полицейские. На него давили, угрожали, что Орсино всю жизнь проведет в тюрьме, но Луццатто больше ничего не мог им сказать. Он рассказал уже все, что знал, выдал все места, где мог скрываться интересующий их человек.

Сообщил даже о своих предположениях, где тот мог находиться, но ему не верили. Его бывший соратник все еще числился на первом месте среди самых разыскиваемых преступников в мире, и полиция торопилась взять его, пока Луццатто не умер. Но найти его до сих пор не удавалось.

За стеной Луццатто слышал разговоры охранников – ночами они собирались в соседней палате. Пили кофе, обсуждали новости, играли в карты. Ради безопасности важного информатора был выделен целый этаж. Без специального пропуска попасть сюда не могли даже врачи и медсестры. В палатах размещались смены охранников, в холле организовали штаб. Ежедневно и еженощно Луццатто охраняли девять блюстителей закона. Еще пятеро, замаскированные под персонал, контролировали главный вход. По тревожной кнопке из ближайшего участка были готовы прибыть еще шестнадцать оперативников. Кто бы ни попытался пробиться к Луццатто, ему не пройти сквозь такое количество охраны.

Пытаясь отвлечься от терзающей тело боли, Луццатто размышлял о своих видениях. Почему именно сейчас в памяти с такой ясностью всплыли события почти двадцатилетней давности. Первая встреча… с ним. Выбор каждого, меняющий судьбы, разделивший жизнь на до и после. Каковы были последствия этого выбора? Луццатто чуть заметно улыбнулся. Он все глубже погружался в прошлое – во времена своего триумфа, самое счастливое и самое страшное время своей жизни. Кто мог предвидеть, что человек, посланный его убить, станет ближайшим другом, деловым партнером и поверенным его семейных тайн. Прошло немало времени, прежде чем они научились доверять друг другу, но когда это случилось, в криминальном мире началась новая эпоха. Эпоха Мозеса Луццатто.

Через несколько лет их кровавого шествия он стал самым влиятельным человеком от Северной Каролины до Калифорнии. Более половины развлекательных заведений, игорных домов и борделей по всей Америке принадлежали Луццатто. С годами они добились немалого влияния в Европе и Азии. Теперь отец, которым Луццатто так восхищался, казался ему мелким гангстером по сравнению с тем, чего достиг он сам. Но у этого величия была и темная сторона… О ней Луццатто думать не хотел.

Он тяжело вздохнул, возвращаясь в реальность. Нужно звать медсестру, дальше терпеть нельзя. С усилием приподняв руку, он нажал на кнопку вызова, расположенную на бортике кровати. Скоро ему сделают укол, и он забудется сном. Может быть, ему приснится Габриэлла, может быть, он снова увидит его. Но больше всего Луццатто надеялся, что сон – альтер-эго смерти – подарит ему тьму без видений.

Прошла минута, другая, но медсестра не появлялась. Луццатто вслушивался в полумрак больничной палаты, отмечая, что больше не слышит разговоров охранников, их шагов, звуков открывающихся и закрывающихся дверей. Весь этаж погрузился в удивительную тишину. Словно Луццатто остался здесь совсем один. Он почувствовал неприятное сосущее чувство страха, разливающееся внутри. Что случилось? Куда все могли исчезнуть? Он повернул голову к двери и увидел огромный темный силуэт. Сердце замерло. На пороге стоял он.

Его друг.

Его правая рука.

Его ночной кошмар.

Книжник.

Луццатто беспомощно смотрел, как он приближается к кровати, и когда тот подошел совсем близко, спросил срывающимся на шепот голосом:

– Как ты попал сюда?

– Здравствуй, Мозес, – вместо ответа тихо проговорил пришедший. Голос был более хриплым и низким, чем помнилось Луццатто. Гость передвинул стул для посетителей, на который обычно садились те, кто приходил допрашивать больного, поближе к его голове и сел. Обвел взглядом высохшее тело и спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Я умираю.

– Печально слышать.