Невозвратимое

– Аномалии можно описать как туннели неустановленной продолжительности, состоящие из последовательных сегментов, которые представляют собой один и тот же участок пространства в различных временны́х периодах. Таким образом, попавший в аномальную зону объект формально остается в одной и той же точке, смещаясь только во времени. На сегодняшний день зафиксировано двадцать аномальных зон. Пятнадцать из них приходятся на Россию. Две расположены в Монголии. По одной на территории Пакистана и Маршалловых островов. И одна в Карском море.

– Иными словами, зона аномалии – это перемещение во времени на одном и том же месте? – Вершинин задал вопрос, параллельно отмечая что-то в лежащем перед ним блокноте.

– Примерно так. Только перемещения происходят не сами по себе, а только при пересечении границ аномалии.

– То есть мы заходим в комнату в двадцатом веке, а выходим в восемнадцатом?

– Не совсем так. Изменения могут быть настолько незначительными, что иногда определить временной сдвиг практически невозможно, что делает большинство аномалий непригодными для изучения. Это и природные объекты, и заброшенные участки города, как, например, пустырь на улице Тургенева в Иркутске. Нам повезло, что первая аномалия возникла в жилом помещении, где есть возможность отследить изменения на материальных объектах. Вы заходите в обычное помещение, а выходя – попадаете в это же помещение в другом времени. Первая комната датируется тридцатым августа две тысячи тринадцатого года между четырьмя и пятью часами утра. Следующая – несколькими часами ранее – двадцать девятое августа, примерно около одиннадцати вечера. Никакой системы в последовательности временны́х периодов установить не удалось. Более того, отдельные элементы невозможно отнести к иному времени, кроме будущего…

– Но ведь это фактически доказывает существование времени, – воскликнул Вершинин. И заметив, как удивленно поднял брови Сорокин, пояснил: – Существование времени – одна из загадок физического мира. Классическая ньютоновская концепция абсолютного времени полагает, что время является четвертым измерением в трехмерном пространстве. Время течет само по себе от прошлого к будущему и не влияет на изменения в пространстве. Согласно другой теории, времени не существует вообще, а пространство является четырехмерным. Время, по этой теории, придумано человеком для нумерологического порядка физических изменений.

– Достаточно, – Сорокин поморщился. – Сейчас не время для открытий. Нам необходимо понять, так ли опасны эти аномалии, как пытается представить профессор Вяземский.

Вершинин спорить не стал. Ему не терпелось узнать как можно больше информации об аномалиях, и он вновь повернулся к Вяземскому.

– Как обнаружили первую аномалию?

– Удачное стечение обстоятельств. Аномалия возникла на третьем этаже жилого дома – бывшей купеческой усадьбы, в квартире пенсионера Алексея Уварова. Утром 30 августа 2013 года он не открыл двери сотруднице социальной службы и она, решив, что ее подопечный скончался, вызвала полицию и «Скорую помощь». Полицейские прибыли первыми, вскрыли дверь и прошли в квартиру. Женщину они оставили в коридоре дожидаться врачей, и она видела, как они вошли в комнату. Вскоре туда же прошли и медики. Соцработник ждала около часа и, заглянув в комнату, обнаружила, что там никого нет. В тот день в аномалии пропали еще три наряда полиции, пока не стало ясно, что в комнату лучше не заходить.

– Что с женщиной сейчас? – встрепенулся Сорокин. – Информация об аномалиях засекречена и не подлежит разглашению.

– Разве генерал Бельский не ознакомил вас с протоколом «А»?

– Нет, – Сорокин с вызовом посмотрел на Вяземского. – Он не успел ввести меня в курс дела и сказал, что я получу всю информацию на месте.

«Хрен ты получишь», – злорадно ухмыльнулся внутри себя Вяземский. А вслух произнес:

– В таком случае я предлагаю пройти в мой кабинет. Все материалы об аномалиях находятся там.

Поднявшись на второй этаж, они прошли сквозь огромное ярко освещенное помещение, где за многочисленными столами сидели сотрудники ЦИА. Вершинин жадно осматривался вокруг, словно боясь пропустить что-то важное. Сорокин, напротив, по сторонам не смотрел. Шел, высоко подняв голову, с надменным видом человека, вкусившего собственной значимости.

Исподтишка наблюдавший за ними Вяземский думал о том, какими разными будут чувства этих людей, когда они узнают, как мало у них осталось времени. Безусловно, они оба испытают страх. Но страх Вершинина будет многогранен, смешан с разочарованием и сожалением о том, что он не успел понять, чего не успел совершить. Страх Сорокина будет бесплодным, не способным породить сожаление о несделанном. Он будет слепым, уродливым, опустошающим душу кошмаром. Но ни то, ни другое чувство не будет похоже на то, что испытывал сам Вяземский. Он не был религиозен, но иногда ему казалось, что его собственный страх имеет привкус воздаяния.