Невозвратные годы

Другой, очень уважаемый мною и широко известный московский актёр, режиссёр и педагог от модернистского зуда, похоже, совсем потерял голову. В одном из спектаклей его студии молодые актёры изображали в подробностях такое, что вообще не стоило изображать, и зритель просто не знал, что делать, как реагировать. А вдруг это и есть то самое передовое искусство?

Можно, к сожалению, продолжить примеры дурного, циничного вкуса. Но следует сказать главное: это — не искусство. И говорить об этом надо во весь голос. Ибо наше молчание лишь поощряет тех, кто принижает, а то и попросту дискредитирует высокое предназначение искусства».

Можно прочесть и о моём выступлении в Верховном Совете 25 марта 1991 года, оно напечатано в газете «Литературная Россия» от 29 марта 1991 года. Эта газета была тогда под водительством Эрнеста Сафонова, а не Огрызко.

Нет, братцы, все всё знали, а если не знали, то чувствовали. Перестройка понадобилась не Горбачёву, а нашим заокеанским врагам. Не зря ещё в начале прошлого века целыми составами и пароходами Америка засылала в Россию своих агентов. Прочтите хотя бы статью из газеты «Коммунист» (г. Харьков, 12 апреля 1919 г.):

«Заслуги евреев перед трудящимися

Еврейский народ есть истинный пролетариат. Истинный интернационал, не имеющий родины.

Без преувеличения можно сказать, что великая социальная революция была сделана именно руками евреев. Разве тёмные забитые крестьянские и рабочие массы могли бы сами сбросить с себя оковы буржуазии? Нет, именно евреи вели русский пролетариат к заре интернационала. Не только вели, но и сейчас советское дело находится в их надёжных руках.

Мы можем быть спокойны, пока верховное руководство Красной Армии принадлежит товарищу Троцкому. Правда, евреев нет в Красной Армии в качестве рядовых, зато в Комитетах и Совдепах в качестве комиссаров евреи смело и бесстрашно ведут к победе массы русского пролетариата. Недаром при выборах во все советские учреждения проходит подавляющее большинство именно евреев.

Недаром, повторяем мы, русский пролетариат выбрал себе главой еврея Бронштейна-Троцкого.

Символ еврейства, веками борющегося против капитализма, стал символом русского пролетариата, что видно хотя бы в установлении «красной пяти угольной звезды», являвшейся ранее, как известно, символом и знаком сионизма-еврейства. С ним победа, с ним — смерть паразитам-буржуям.

И пусть трепещут деникинцы, красновцы, колчаковцы, притеснители и палачи авангарда социализма — доблестного еврейского народа. Им не поможет угодничество перед трудящимися массами и еврейские слезы выйдут из них кровавым потом.

М. Коган».

Что изменилось с того 1919 года? Можно меня сколько угодно обзывать антисемитом, хотя и сам термин фальшив, и я вроде не человеконенавистник, как обругала меня одна дамочка из «Москоуньюс», выходившей тогда всего на шести языках.

«Я тебя всё равно убью!» — грозил мне в письме один анонимщик. Это было в то время, когда стены дома на Цветном бульваре (редакция «Нашего современника») испещрялись нецензурными граффити.

После публикации своей «хроники» я получил несколько тысяч совсем иных писем. Мне жало вались как литератору и как депутату. Один читатель писал, что землю в городах называют не иначе как грязью. С этим читателем нельзя было не согласиться. Я ответил ему, что земля на Крылатских Холмах [В декабре 1992 года при встрече с Хасбулатовым я вручил ему знак, изображающий Красное знамя и символизирующий депутатскую неприкосновенность. Руслан Хасбулатов («спикер», как выражаются нынешние санкюлоты) слегка смутился и сказал: «Я всегда был против того, чтобы лишать союзных депутатов их статуса». Я пожал плечами и оставил себе на память удостоверение № 011, где указано, что мои полномочия закончатся только в 1994 году. Расстался я с этими полномочиями без всякого сожаления, хотя позднее и ощутил некоторое недоумение: хасбулатовские депутаты позаботились о себе солидными пенсиями, мы же (союзные) остались, как говорится, «с носом».] всё ещё зелёная, всё ещё прекрасна и под стать своему названию. У источника многолюдные очереди за чистой родниковой водой, православный храм поднимается из руин. Снаружи он всё ещё в усечённом виде, но внутри постоянно идут службы…

Крылатские Холмы и вкривь и вкось опоясаны тропами. Изрыты Холмы и утыканы каким-то железом. Но земля ещё сопротивляется натиску бетона и кирпича. Как не хочется ей впадать в летаргический сон, уходить под каменный панцирь, укрываясь серым асфальтовым саваном! Земля поверх асфальта мертва навсегда, она становится не землёю, а грязью…