Невротическая личность нашего времени

Когда такое спонтанное самоутверждение отсутствует, неизбежным последствием этого является чувство слабости и беззащитности. Человек, который знает (хотя, возможно, вообще никогда не задумывался над этим), что, если потребует ситуация, он сможет пойти в наступление или защитить себя, является сильным и ощущает себя таковым. Человек, который констатирует, что он, вероятно, не сможет этого сделать, – слаб и чувствует себя слабым. Мы очень точно можем определить, подавили ли мы свое возражение из страха или из мудрости, согласились ли с обвинением из слабости или из чувства справедливости, даже если приходится обманывать свое сознательное «Я». Для невротичного человека такая регистрация слабости является постоянным тайным источником раздражения. Множество депрессий начинается после того, как человек оказался неспособен отстоять свои доводы или выразить критическое мнение.

Еще одно важное препятствие, стоящее на пути критики и обвинения, прямо связано с тревожностью. Если внешний мир воспринимается как враждебный, если человек ощущает перед ним беспомощность, тогда любой риск вызвать раздражение окружающих представляется чистым безрассудством. Для невротика опасность кажется тем большей и тем в большей степени его ощущение безопасности основано на любви или расположении других, чем сильнее он боится потерять это расположение. Для него вызвать раздражение у другого лица имеет совершенно иное дополнительное значение, чем для нормального человека. Так как его собственные отношения с другими являются непростыми и хрупкими, он не может поверить в то, что отношение к нему других людей может быть в какой-то мере лучшим. Поэтому он чувствует, что вызвать раздражение означает подвергнуть себя опасности окончательного разрыва; он ждет, что его с презрением отвергнут или возненавидят. Кроме того, он сознательно или бессознательно полагает, что другие в столь же большой степени, как и он сам, опасаются разоблачения и критики, и поэтому склонен относиться к ним с такой же повышенной деликатностью, какую он ждет от других. Его чрезмерный страх высказать свои обвинения или даже помыслить о них ставит его перед определенной дилеммой, потому что, как мы видели, он полон сдерживаемого негодования и обиды. В действительности, как известно каждому, кто знаком с невротическим поведением, многие из его обвинений на самом деле находят выражение, иногда в скрытой, иногда в открытой и наиболее агрессивной форме. Поскольку я тем не менее утверждаю, что он непременно чувствует смирение перед критикой и обвинением, имеет смысл кратко обсудить те условия, при которых такие обвинения будут находить выражение.

Они могут быть выражены под влиянием отчаяния, особенно когда невротик чувствует, что ничего от этого не теряет, что в любом случае он будет отвергнут, независимо от своего поведения. Такой случай возникает, например, если на его особые старания быть добрым и заботливым немедленно не отвечают тем же или же его старания вообще отвергаются. Выплескиваются ли его обвинения сразу в виде взрыва или занимают некоторое время – это зависит от того, как долго копилось его отчаяние. В критический момент он может выплеснуть человеку в лицо все обвинения, которые долгое время вынашивал, или выказывать свою неприязнь в течение длительного времени. Он действительно имеет в виду то, что говорит, и ожидает, что другие воспримут это серьезно, – однако с тайной надеждой, что они осознают глубину его отчаяния и поэтому простят его. Сходное условие имеет место и без какого-либо отчаяния, если обвинения относятся к тем людям, которых невротик сознательно ненавидит и от которых не ждет ничего хорошего. Что касается другого условия, к обсуждению которого мы сейчас приступим, то там отсутствует даже крупица искренности.

Невротик также может с большей или меньшей горячностью высказывать обвинения, если видит, что его разоблачают и обвиняют, или чувствует такую опасность. Опасность расстроить других людей может представляться тогда меньшим злом по сравнению с опасностью получить неодобрение. Он чувствует, что находится в критической ситуации, и переходит в контратаку, подобно трусливому животному, которое само не нападает, однако переходит в наступление, когда ему грозит опасность. Пациенты могут бросать в лицо аналитику гневные обвинения в тот момент, когда больше всего опасаются обнаружения какой-то тайны или когда заранее знают, что совершенное ими не будет одобрено.