Невротические стили

До сих пор мы рассматривали проекцию как частый и нестабильный процесс, восстанавливающий относительную стабильность рпгидной защитной системы, когда она становится уязвимой и ей грозит опасность со стороны искушений, импульсов и самокритичных сомнений. Но мы с легкостью можем заключить, что специфические напряжения, выступающие в качестве источников конкретных проекций, постоянно усиливают угрозу внутреннего напряжения. Фактически у нас есть все причины полагать (например, исходя из общего содержания воображаемых производных), что ригидные, защищающиеся люди действуют под постоянным давлением немодулированных импульсов и аффектов. На фоне постоянной угрозы внутреннего напряжения чувства уязвимости и защитного напряжения усиливаются; легко понять, что более-менее постоянно возникают и проекции. Мы знаем, что на практике в параноидных состояниях, и особенно у так называемых параноидных характеров, проекция ни в коем случае не является случайным явлением, а представляет собой постоянный, продолжительный процесс.

Не подлежит сомнению, что в определенных аспектах процесс проекции кажется бессознательным. Защитное напряжение повышается, подозрительность растет, конструируется внешняя угроза, с которой легче справиться, и процесс подходит к своему естественному концу. Обычно мы видим проекцию именно в такой форме. Мы замечаем, как специфические проективные идеи возникают из состояния напряжения, а затем, если состояние не ухудшается, часто наблюдаем, как они пропадают, например когда объект проекции исчезает из поля зрения человека.

Однако мы знаем, что, во-первых, часто бывает по-другому, а во-вторых, это вовсе не конец. Случается так, что иногда особые проективные идеи становятся более или менее постоянной частью психологии личности. Некоторые из так называемых «окукливающих» галлюцинаций могут послужить тому яркими примерами. Есть и другие, менее шокирующие способы, посредством которых проективные идеи и навязчивые мысли становятся более или менее постоянными. Например, они могут внедряться в социальное сознание, в образы целых групп, классов людей или их социальных организаций. Несомненно, множество параноидных характеров можно обнаружить среди приверженцев политических и квазиполитических движений, фанатичных охотников на ведьм, занятых защитой нашей страны от тех, кто «отравляет нашу воду», загрязняет расовую чистоту, подрывает «волю народа к сопротивлению» и т. д. Кроме того, мы знаем, что, если проекция исчезает, когда меняется сцена действия, то, скорее всего, это лишь временное исчезновение и вскоре на новой работе или в новом городе начнут развиваться весьма похожие идеи. Среди параноиков очень часто встречается преемственность проекций, которые исчезают и немедленно заменяются новыми, — так же, как личности с обсессивным характером отбрасывают одно беспокойство, чтобы тут же ухватиться за другое. Некоторые люди проводят жизнь в постоянных битвах с боссами и в мелочных, подозрительных спорах с соседями, с другими пациентами больницы или с больничными служащими.

Однако такие постоянные, всеохватывающие проективные отношения характерны вовсе не для всех параноидных характеров и даже не для большинства. У большинства параноиков лишь время от времени вспыхивают проективные идеи и усиливается защитная мобилизация; но в периоды между вспышками полной демобилизации не наступает, а лишь несколько снижается уровень защитного напряжения и проекции. Как правило, такие люди характеризуются постоянной настороженностью и бдительностью. Другими словами, это состояние, скорее всего общее для всех параноидных характеров, действительно является состоянием постоянной проекции. Но у этого вида проекции есть свои специфические черты, о которых следует сказать еще несколько слов.

Когда мы говорим о том, что человек все время насторожен, то подразумеваем, что он предпринимает некие меры предосторожности, всегда готов встретиться с угрозой или постоянно осознает ее возможность. Таким образом, настороженный человек не обязательно считает, что угроза существует именно в данный момент, но он верит, что нужно всегда быть к ней готовым, даже если не видно никаких ее признаков. Это перестанет казаться странным, если мы примем в расчет предубеждение, вызванное субъективными восприятиями человека. С точки зрения человеческой уязвимости, возможность угрозы и возможность ее отсутствия не являются равными. Возможность опасности — это веская причина для тревоги, а возможность ее отсутствия — не причина для того, чтобы расслабляться. Такого человека не удовлетворяют двусмысленности и даже явная невиновность. Наоборот, приносит облегчение именно определенность угрозы, а явное ее отсутствие лишь требует постоянной к ней готовности.