Невротические стили

Таким образом, в данном случае подавленные пассивные искушения усиливали защитные тревоги и чувство уязвимости перед лицом внешнего принуждения и вели к про

[85]

ективному созданию агрессивной внешней угрозы.(38) Спроецированная внешняя угроза уничтожения автономии, замещающая первоначальную внутреннюю угрозу поддаться искушению и ослабить строгую самонаправленность, обязательно должна иметь другое содержание.

Я думаю, что говорю согласно духу (если не букве) психоаналитической концепции проекции, утверждая, что проекция достигает внешнего замещения или психологического эквивалента внутреннему напряжению или угрозе, и не обязательно воспроизводит при этом во внешнем объекте идею или содержание угрозы. Нужно отметить, что в реальной практике прекрасно известно, что проективное содержание не обязательно дублирует содержание начального внутреннего напряжения. Можно, например, вообразить, что проективная идея о том, что тебя держат в плену, буквально отражает подавленное желание держать в плену. Психоаналитические определения проекций разных внутренних напряжений всегда принимали в расчет некую трансформацию содержания. Однако мне кажется, что из-за теоретической путаницы не принимался в расчет тот факт, что изменение содержания свойственно самому процессу проекции, присуще экстернализации напряжения и, таким образом, не требует дополнительных ментальных операций.

Последний случай иллюстрирует еще один аспект сущности проективного содержания. Я имею в виду особенно очевидную в этом примере связь между природой защитной ориентации человека и содержанием его проективных идей.

Итак, пациентка была особенно чувствительна к любому посягательству на свободу физического передвижения. Важность этого аспекта автономии подтверждалась не только тем, что она говорила, но и тем, как она ценила свою машину, с каким удовлетворением она на ней ездила. Возможно, это подтверждало и ее атлетическое, юношеское телосложение. Когда пациентка в состоянии особого напряжения создает проективную внешнюю угрозу, то ею становится угроза "оказаться в плену".

Я попробую прояснить свою мысль. Если процесс проекции зависит от усиления защитного напряжения и активизации защитных психологических процессов, то из этого следует, что специфическое содержание проекции зависит

[86]

от двух аспектов: во-первых, от специфики начального внутреннего напряжения, а во-вторых, от особенностей защитных тревог, склонностей и ориентации личности. Проекция замещает внутреннюю угрозу внешней, но разные параноики по-разному конструируют внешнюю угрозу. Субъективное определение внешней угрозы, ее составляющие и ее модель зависят от природы защитных отношений, которые человек поддерживает с внешним миром. Для любого внутреннего напряжения эта природа также определяет особый вид подозрительных ожиданий, а через него - и содержание проекции. Так, в присутствии внушительной авторитетной фигуры один человек с легкой формой паранойи (всегда озабоченный тем, как он выглядит в глазах авторитетных людей) ждал унизительных замечаний; другой, более скрытный и конфликтный, сосредоточивался на себе и ждал, что его в чем-нибудь уличат; еще один, с крайне ригидным защитным достоинством, амбициозный и высокомерный, становился еще более высокомерным и готовым к схватке, проективно увидев в глазах собеседника желание поставить его на место. Каждый из них испытывает усиление чувства уязвимости и защитного напряжения, защитно сжимается перед лицом внешнего авторитета и проективно идентифицирует конкретную внешнюю угрозу с объектом, перед которым он чувствует свою уязвимость и от которого (с точки зрения его защитной ориентации) могла бы исходить такая угроза.

Я хотел бы привести еще несколько примеров.

Один параноидный пациент, довольно хрупкий молодой человек, постоянно был чрезвычайно застенчив и многие годы страдал от крайне строгого чувства стыда и самоконтроля. Он считал всех лучше себя и смотрел на всех снизу вверх, ожидая критической оценки. Исходя из этой защитной точки зрения, он, находясь в состоянии декомпенсации, галлюцинировал, что другие пациенты в санатории относятся к нему с неприязнью, считают его гомосексуалистом, что от него плохо пахнет и из-за этого люди его "сторонятся".

Другой случай. Высокомерный и своевольный молодой человек в состоянии декомпенсации также был обеспокоен гомосексуальностью и пытался относиться к другим пациентам в санатории с пренебрежительным высокомерием. Он

[87]

ощущал свою уязвимость, но, будучи высокомерным, чувствовал одновременно презрение и раздражение, как лев, которого беспокоят гиены. Он холодно заметил, что несколько этих "испорченных мальчишек" явно пытались его "спровоцировать" и "лучше бы им быть поосторожнее".