Невротические стили

Процесс интеграции прихоти и постоянных интересов дает одновременно несколько результатов. Во-первых, это трансформация полусформированной прихоти в активное желание или намерение. Во-вторых, модификация и развитие содержания прихоти; интеграция с существующими интересами и ассоциативное содержание изменяют прихоть, а активное планирование действия еще больше развивает и изменяет начальное желание. Третье последствие процесса интеграции - изменение отношения к объекту. Так же, как полусформировавшаяся прихоть получает содержание и эмоциональную поддержку существующих интересов, и объект получает дополнительное значение, существующее и потенциальное; когда прихоть трасформируется в ясное и активное намерение, его сопровождает возросший интерес к внешнему объекту. Так что разница между прихотью и намерением, решением или планом не только в уровне желания, разница - и в степени интереса к объекту.

Это результаты обычного интеграционного процесса, и следует сказать, что ни один из них не достигается в "со

[121]

кращенном" интеграционном процессе импульсивной личности. Если прихоть не может получить эмоциональную и ассоциативную поддержку от постоянных целей и интересов, она не может развиться в постоянное активное желание, намерение или выбор. Она остается импульсом, мимолетным и неуловимым. Если постоянные цели не изменяют содержание прихоти или импульса или если его в процессе интеграции не обогащают ассоциативные и эмоциональные связи, то это содержание остается простым и примитивным, ему не удается укорениться среди постоянных интересов и импульс остается неуловимым. И, наконец, импульсивная личность испытывает стремление (в то время как другие чувствуют более богатое и устойчивое намерение) и крайне мало интересуется независимым содержанием объекта своего стремления. Его интересует не объект, а собственное удовлетворение.

Я описывал узость сходного интеграционного процесса у истериков, но ясно, что, по сравнению с импульсивным стилем, способность к изменению развита у истериков сравнительно хорошо. Сравним, например, романтический интерес истерика к объекту своего увлечения (интерес, конечно, мимолетный и, то что называется, "неглубокий") - с еще более мимолетным и, в сущности, эксплуататорским интересом к сексуальному объекту у многих импульсивных личностей.

Даже если очевиден дефицит или "сокращение" интеграционного процесса, остается следующий вопрос: в чем состоит этот дефицит? К этому можно добавить заключительный вопрос: какой же интеграционный процесс происходит в импульсивных людях? Ведь несомненно, что даже самые безрассудные импульсивные действия являются следствием интеграционного процесса. Альтернативную версию о том, что это просто взрывы инстинктивной энергии, в которых не задействованы исполнительные функции, очень сложно теоретически обосновать, и даже если такое случается, то явно только у психопатов. А импульсивные люди вовсе не становятся беспомощными жертвами инстинктивной энергии, и бесцельно не взрываются. Они действуют; и, хотя с обычной точки зрения импульсивные действия кажутся непостоянными и безрассудными, все же они адек

[122]

ватны и иногда дают превосходные результаты. Позже мы вернемся к этому важному моменту, а пока обратимся к бесспорному факту: импульсивное действие является результатом интеграционного процесса, хотя он отличается от интеграционного процесса обычного человека и безусловно более узок.

Если допустить, что этот дефицит является дефицитом интеграции прихоти или импульса с постоянными целями и интересами, то придем к очень важному обстоятельству. При знакомстве с импульсивными людьми часто замечаешь, что им не хватает активных интересов, целей и ценностей, выходящих за пределы повседневных забот. Длительные эмоциональные контакты - крепкая дружба или любовь - у них очень редки. Семейные дела и даже личная карьера обычно не очень их занимают. У таких людей обычно нет долговременных планов и амбиций, не говоря уже о более абстрактных целях и ценностях. Обычно их не интересуют не только культурные и интеллектуальные проблемы, но и проблемы идеологии и политики. То, что обычно вызывает массовый интерес: угроза войны, выборы и тому подобное - проходит для них почти незамеченным. Есть одно очень важное исключение, которое я приведу сейчас, а разберу позже.

Однажды подобный пациент, который до того не интересовался международными делами, удивил терапевта тем, что стал проявлять острый интерес к последним новостям. Свежие газеты писали о новой серии атомных испытаний, что было весьма угрожающим и зловещим событием. Пациент возбужденно спросил, читал ли их терапевт. У него возникла идея во время катастрофы торговать медикаментами, и кое-какие шаги он уже предпринял. По этому поводу он был полон энтузиазма.