Неврозы нашего времени

Это же надо додуматься: собственный охранник дает зеленый свет киллеру! «Вы хотите убрать ее? Добро пожаловать, она на четвертом этаже! Я бы вам подсобил, да служба, не могу отлучиться. А так нет проблем, всегда пожалуйста, милости просим! Вот вам моя визитка: старший помощник любого уголовника, бывший офицер, гражданин Липчук». Ни на кого нельзя положиться!

Думай, Анна, думай… Из окна не выпрыгнуть – слишком высоко, боюсь не отделаться переломами. Сверну шею, а если чудом останусь жива, Жмон спокойно добьет меня. И не думай, я не стану облегчать тебе задачу, никакой халявы! Где они только откопали этого уголовника, да еще с такой идиотской фамилией?

Я выбежала в пустой коридор. Кругом никого, только слабый свет ламп. Не зная, что делать и как себя вести, постепенно теряя контроль над собой, я устремилась к лестнице. Ноги сами несли меня навстречу неизвестности.

Добежав до конца коридора, я остановилась из-за одышки и посмотрела вверх: глазок видеокамеры внимательно наблюдал за мной, не давая ни единого шанса укрыться. Всевидящее око знало обо всех моих передвижениях. Убийца мог наблюдать за мной, глядя в мониторы на главном пульте банковской охраны. Казалось, из видеокамеры на меня смотрит его пронзительный голодный взгляд. Я села на пол и уставилась в объектив, моля невидимого палача о пощаде.

Секунды тянулись целую вечность. Вдруг я услышала шаги. Если это не супермен спешит мне на помощь, значит, убийца нашел меня и идет выполнять корпоративный заказ. Я вскочила на ноги и отбежала подальше от лестницы. Шаги слышались с обеих сторон – на четвертый этаж можно было подняться и слева, и справа. Я оказалась в ловушке.

На лестнице показалась громоздкая тень, и киллер наконец предстал передо мной. В десяти шагах от меня стоял похожий на гориллу субъект в черном обтягивающем костюме и держал в правой руке длинный нож, а в левой – седую голову Липчука. Кровь капала на пол и тут же впитывалась в ковер. Лицо охранника не выражало ужаса, как будто он с радостью отдал голову на отсечение. Скорее, оно выражало смирение и покой счастливого самоубийцы, отправившегося на тот свет по собственному желанию.

Вершитель моей судьбы стоял неподвижно, покачивая отсеченной головой сторожа. Придя в себя, я собралась с духом и попробовала заговорить с ним, чтобы отсрочить свою смерть:

– Не подходи ко мне, сволочь! Я исчезну и больше не появлюсь в этом гребаном банке. Хочешь, я заплачу тебе? Сколько тебе за меня заплатили?

Верзила стоял не шелохнувшись, словно его удерживала неведомая сила – марионетка исполняла любую прихоть сумасшедшего режиссера. Сейчас требование заключалось в том, чтобы господин Жмон застыл как истукан, приведя меня в трепет и отчаяние. И у него это, надо признаться, получилось.

Я предприняла новую попытку:

– Послушай, мы так и будем молчать? Ты пришел убить меня? Вперед, я готова! Хочешь изнасиловать меня? Я вся твоя! Что же ты молчишь, сукин сын! Что же ты молчишь?!

Киллер не двигался с места. Он глухонемой? Так, наверно, удобнее – если его поймают, то не смогут выбить показания. Он будет стоять как памятник и показывать знаками: «Я не виноват! Отпустите меня, я и мухи не обижу». Что будет делать правосудие в такой ситуации, ума не приложу. Конечно, улики будут иметь первостепенное значение. А если он мой труп возьмет с собой и где-нибудь закопает или сожжет? Кто опознает мои останки? А я всегда хотела быть похоронена по-человечески: на ухоженном кладбище с симпатичной могилкой, чтоб цветочки вокруг росли и трава зеленела. Неужели и загробного комфорта мне не видать как своих ушей? Не зря говорят: «Если ты неудачник, то это навсегда».

Я никогда не предполагала, что могу отправиться в мир иной так по-дурацки и буду лежать в земле в компании червяков и личинок, сожалея о недостойном расположении. А если будет пепел да зола, то и с червяками не пообщаешься, только на удобрение сгожусь…

Жмон не двигался и, казалось, окаменел. Надо бежать, но я тоже не могла шелохнуться: словно приросла к полу, подчиняясь сатанинской воле. Вдруг отрезанная голова раскрыла рот и издала несколько звуков. Меня чуть не стошнило, когда сторож высунул здоровый лиловый язык и стал с любопытством оглядываться. Скосив глаза, он пробурчал:

– Держите нежнее, господин Жмон, а то оторвете скальп. А ты, детка, подойди ближе. Дяденька плохо видит и не может тебя рассмотреть.

Киллер подтянул Липчука поближе и, не бросая ножа, стал гладить синюшную голову. Липчук довольно заулыбался и подмигнул мне:

– Сейчас и тобой займемся, горе-секретарша. Почеши лучше затылок, Жмон! Зудит, будто в муравейник сунули.

Киллер молча повиновался. Ручкой ножа он стал старательно чесать голову Липчука, не выпуская меня из поля зрения. Зрелище было настолько противным, что я отвернулась. Но настырный охранник как ни в чем не бывало снова обратился ко мне:

– Анна Леонидовна, знаете, сколько Жмону заплатили, чтобы он порубил вас на куски?

– Понятия не имею. Наверно, я недорого обошлась, – огрызнулась я. – Вы же знаете, Липчук, банкиры не любят разбрасываться деньгами.