Невская легенда

Позже, в фельдмаршальской ставке, при свече, писец, неторопливо скребя бумагу гусиным пером, запишет в походной тетради:

«Хотели было взять неприятельские шкуты и суда, стоящие под крепостью; но понеже сии суда на берег взволочены и цепьми прикреплены были, того ради не могли они сего своего намерения за великим огнем из крепости исполнить; но принуждены довольствоваться добычею, которую они в тех судах получили, а именно ветчину, масло, крупы и сухари, и те суда разрубили…»

Наверно, это были суда, на которых несколько дней назад пришел к крепости майор Леон.

Родя ломал шнявы и шкуты бревном-топляком, прибитым к берегу. Доски с треском разлетались под его ударами.

Бухвостов первый расслышал топот многих бегущих ног и вовремя остерег солдат:

— Садись в лодки! Быстрей.

Пока шведские воины спускались со стен, пока огибали башню, наши уже гребли на середине протоки.

По Нотебургу усердно палили бомбардиры с петровской батареи. Крепость остервенело отвечала.

Батальон Бухвостова плыл под навесом огня с двух сторон. Вернулись на «голыш». Снова залегли в окопах.

Вечер прошел тихо. И русские и шведы подсчитывали потерянных в бою. Главный же итог никакой цифирью не исчислишь. Крепость «раскрылась» в этом сражении. Теперь русские знали, чего ждать от шведов при штурме.

Ночью на «голыше» сменили батальон Бухвостова.

Солдаты причаливали к берегу Невы уже при утреннем свете. Многие — в кровавых перевязях.

Из последней лодки вышли сержант, Родион и Ждан. Чернов потерял где-то шапку. Его огненно-рыжие волосы виднелись издалека.

Храбрецов, героев первого броска, встречали с развернутым знаменем и барабанным боем.

Маленький барабанщик, вытянувшись в струнку, восторженно глядел на молодцов, устало бредущих от Невы. Палочки в его руках летали, неразличимо сливаясь в сплошную черту.

Бомбардирский капитан шагнул к Бухвостову, его черные выпуклые глаза увлажнились. Голос прозвучал хрипло:

— На смертное дело посылал я тебя. Но знал, что только ты и можешь свершить то надобное дело. Спасибо, Леонтьич!

Барабан заливался, захлебывался дробью. Васенка в эти минуты очень гордилась Жданом, братом и «дядь Сергеем».

Ждан, проходя мимо, бросил к ногам барабанщика куль со снедью, добытый в Нотебурге. Радуясь тому, что дожил до этого прохладного утра, и тому, что видит Васену, весело крикнул:

— Отведай шведского сальца, дружок!

16. ПЕРЕД ГРОЗОЙ

«В сей день ничего знатного не учинилось», — так обозначено в походном «юрнале». А для Васенки и Ждана, кажется, во всю жизнь не было дня краше.

Солдатам, побывавшим в первом броске, дали целые сутки отдыха. Васена же на этот день отпросилась у капрала собирать лекарские травы.

Отпроситься было нетрудно. Васену в полку любили и баловали. Солдат радовало, что она, несмышленыш, ребятенок, вместе и рядом с ними. Это напоминало о доме, об оставленных семьях. Почти у каждого за тридевять земель отсюда была такая же сестренка или дочка. Не одному казалось, что Васенка очень уж похожа на его Клашку, Маришку либо Аксютку. Тоскуя по родимому дому, люди дарили свою отцовскую и братскую любовь этой девчушке, таким тяжким путем попавшей сюда, в Приладожье.

О том, что маленький барабанщик — девчонка, в полку знали все. Впрочем, все, да не все. И это самое удивительное в судьбе Васены Крутовой. Правду о ней знали солдаты. Ничего не было известно офицерам, кроме Бухвостова. Голицын был твердо убежден, что в его полку барабанщик — мальчишка, подросток, как и в других полках.

Это был солдатский сговор. Никому и в голову не приходило выдать крепостную, бежавшую из села от злого боярина. А то, что она так неожиданно встретила его в полку, придавало сговору особенную значимость.

Окольничий Меньшой Оглоблин «за ненауку», «за поносные слова государеву имени» находился в тяжелой опале. И еще должен был благодарить бога, что остался жив. Петровская опала чаще всего вела на плаху.

По сравнению с этим солдатская служба считалась милостью. От Оглоблина в строю было мало прока, и его вскоре отослали в обоз. Дело бывшему окольничему дали самое милое. Он таскал в батальоны ведра с кашей.

Однажды при таком походе Оглоблин встретил маленького барабанщика и узнал Васенку. Мысль рассказать о ней Голицыну была заманчивой. Но только в первую минуту. Хотя опальный боярин отроду не был наделен мудростью, он без труда сообразил, что в таком случае немой Родион либо Ждан, а то и первый попавшийся солдат раскроит ему голову. И никто не станет придирчиво разбираться, отчего он погиб — от шведского ядра либо от русского тесака.

Васена же ничуть не испугалась встречи с Оглоблиным. Даже вызвалась помочь ему нести ведра.

Осмелела девчонка, знала — есть кому заступиться за нее…

В полку так привыкли к маленькому барабанщику, что обойтись без него казалось уж совсем невозможным. Солдат, услышав дробь барабана, мысленно говорил себе: «Тут она, Васенка-Васек, с нами, русая головка без косиц».