Невский проспект

Она звонила в двери соседей Наппельбаума, стучала, потом сбежала вниз по лестнице. Где-то наверху заскрипела, открываясь, дверь, но девушка уже была на улице. Направляясь в гости к Моисею, она заметила телефонный аппарат на углу и теперь молила бога, чтобы он оказался работающим. Ей повезло, телефон работал, благообразный старикан с тростью как раз заканчивал разговор. Альбина вскочила в будку, схватила еще теплую трубку, другой рукой нащупывая в кармане мелочь. Потом вспомнила: ноль три – бесплатно.

Моисей рассматривал узор на обоях, выцветших под прямыми солнечными лучами, что проникали в эту комнату только с полудня до трех часов дня.

В висках тяжело шумело, если бы не этот шум, слабость можно было назвать даже приятной. Моисей не был религиозным человеком, но в этот момент он попросил у создателя не дать ему умереть вот так, в одиночестве.

«Скорая» прибыла через десять минут. Альбина поджидала ее у ворот, чтобы показать путь. В машину девушку не пустили – в этот момент ее состояние было близко к истерике.

Она осталась на улице, провожала машину взглядом, пока та не исчезла за поворотом. Какие-то люди смотрели на нее с любопытством. Альбина снова поднялась в квартиру Моисея – нужно было найти ключи и закрыть ее.

Она действовала, как в тумане, стараясь не обращать внимания на редкие фотографии, выстроившиеся на полке, – Моисей еще молодой, совсем не похожий на себя в старости, а вот он с покойной супругой… Ключи, к счастью, нашлись быстро.

В любой момент кто-нибудь мог зайти и поинтересоваться – что она делает в чужой квартире. «Вот вам и дополнительный пункт к обвинению, – подумала Альбина. – И гражданин следователь был бы несказанно рад».

Впрочем, еще в предыдущий свой визит в ГУВД, Альбина почувствовала, что происходит что-то странное. Уверенность следователя куда-то улетучилась, папок на столе стало явно меньше, да и в те, что остались, он не спешил заглядывать. Тон из обвиняющего превратился скорее в недоуменный. Казалось, еще немного, и этот мерзавец начнет извиняться за причиненное беспокойство! Выглядел он совсем жалко – вероятно, очень большие надежды связывал «следак» с этим прогоревшим делом. Так тебе и надо, урод, так и надо!

Эти дни озлобили ее по-настоящему. Человек за столом казался ей воплощением злого рока, и она смотрела на него, как партизанка на гестаповца. Следователь даже пытался пошутить сначала на эту тему, но шутки не вышло.

Ничто из того, что Альбина знала об этом деле со швейной фабрикой, не позволяло надеяться на благополучный исход. Может быть, произошло чудо и ангел-хранитель встал на ее защиту? Иногда ей казалось, что кто-то следит за ней с того света, следит и оберегает. Может, это бабушка – почему-то именно она, а не мать, казалась Альбине подходящей кандидатурой на должность хранителя. Правда, был еще один человек – Женька. Говорят, что иногда души умерших не могут оставить тех, к кому были привязаны при жизни, и следуют за ними, оберегая. Так или иначе, но Альбина иногда ощущала чье-то незримое присутствие. Только с мужем и отцом не хотела этим делиться, знала, что те посчитают ее истеричкой.

Однако в данном случае кто-то действительно должен был вмешаться – само по себе дело рассыпаться не могло. Альбина пыталась проанализировать ситуацию с точки зрения логики безо всяких там потусторонних заступников. Вполне могло быть, что история с фабрикой оказалась кому-то очень невыгодной, кому-то там, наверху, кто и понятия не имел о Моисее Наппельбауме. Значит, им c Альбиной просто повезло, хотя для умирающего старика это было слабым утешением.

Моисей Наппельбаум вернулся из забытья. Сначала ему казалось, что он у себя дома. Окружающие предметы расплывались в дымке – он пытался пробиться сквозь нее взглядом, зацепиться за что-нибудь знакомое, что помогло бы ему вернуться в реальный мир. Наконец туман стал рассеиваться, он увидел наполовину зашторенное окно с бледными сумерками снаружи, спинку кровати, крюк на стене, за который цепляются, чтобы подняться с постели. Подниматься не хотелось – тело было легким, где-то в глубине его пульсировала тихая ноющая боль, и пока только она напоминала о том, что он жив. Руки казались ватными, он мог шевелить ими, но это было неприятно. Моисей уже пережил один сердечный приступ – это было давно, после смерти супруги. Но в этот раз все было гораздо серьезнее.

Пружины кровати скрипнули.

– Что же это такое?! – Альбина присела на край больничной койки.

Моисей повернул к ней голову. Сейчас он казался ей похожим на одного из библейских персонажей. Благообразная седая голова, достойная кисти гениев Возрождения, и отрешенность во взгляде. Моисей вздохнул так глубоко, словно это был его последний вздох.

В палате было еще несколько человек. Это возмутило ее – они же видят, что ему плохо, неужели нельзя было положить в отдельную палату?!

– Ничего, Альбиночка, – успокаивал ее Моисей, – так лучше. Там за мной никто все время смотреть не будет. Вот уйду, и никто и не заметит. Тут хоть соседи за мной присматривают.