Невский проспект

Больница, как и всякий правительственный объект, была обнесена высокой оградой. Водитель махнул у входа своими корочками, и ворота распахнулись, пропуская их на территорию. В просторном и пустом холле висели бронзовые барельефы с какими-то медицинскими светилами. Атмосфера напомнила Переплету одновременно крематорий и исполком. Прибыли только вдвоем – муж и отец. Ксению сюда везти было ни к чему. Дочка и не выказывала никакого желания поскорее увидеть маму – в доме маршала ее внимание занимала Марья Григорьевна и несколько десятков игрушек. Да и самой Марье Григорьевне лучше было сейчас не видеть дочь.

В пустых больничных коридорах шаги отдавались эхом. Орлов чеканил шаг, халат мантией развевался за его плечами – размера, подходящего маршалу, найти не сумели. Акентьев на положении ординарца следовал за его правым плечом, морально готовясь к встрече. Накануне он обговорил с Орловым детали предстоящего визита к Дине. Вообще-то эти детали следовало обсуждать с лечащим врачом, но, судя по всему, маршал, не доверявший эскулапам, считал, что знает лучше.

– Шарлатаны! – приговаривал Орлов, описывая в скупых красках последнюю встречу с дочерью. – Ни черта сказать не могут! То ли меня берегут, то ли себя!

Обстановка палаты и сама Дина совершенно соответствовали тому, что Переплет представлял себе в Питере. Раньше его такое совпадение наверняка озадачило бы, теперь же он не придал ему никакого значения.

– Здравствуй, – сказала Дина бесцветным голосом.

Она хотела что-то сказать, но тут же замерла и беспокойно огляделась, словно что-то невидимое витало возле ее лица.

Маршал наклонился к дочери, закрыв ее своей спиной от зятя. Переплет отошел к дверям. У него на душе было тоскливо, словно и его уже заперли в этой проклятой камере.

– Посмотри! – Орлов обращался к нему. – Они же просто напичкали ее снотворным – она ничего не соображает! Спит с открытыми глазами! Дина, дочка!

Он почти кричал, но было похоже, что Дина еле слышит его, ее душа пребывала сейчас где-то далеко-далеко отсюда. Переплет покачал головой. Никакого смысла в этой встрече он не видел – Дина находилась в прострации, и ей было все равно, кто перед ней – супруг, отец или папа римский. Гостинцев они не привезли, да Дина в них и не нуждалась – здесь было все. А еще Акентьеву показалось, что его супруга в гораздо худшем состоянии, чем кажется тестю. Даже он испытал жалость, глядя на ее осунувшееся лицо.

– Ничего страшного! – голос лечащего врача был преисполнен монашеской отрешенности.

– Простите, – спросил резко Переплет, – вы полагаете, что это состояние нормально?

– Поверьте, я наблюдал такую картину множество раз. Ничего особенного в вашем случае нет.

В кабинете они были вдвоем. Орлов, видимо, уже не раз беседовал с врачом и не желал выслушивать все снова. «Добрый доктор» обещал скорейшее выздоровление.

– Поверьте, – повторил он с настойчивостью миссионера, – я постоянно наблюдаю подобные случаи, и в большинстве из них нам удается вернуть индивидуума к полноценной жизни в обществе безо всяких последствий. Разумеется, женский алкоголизм имеет ряд особенностей, и, я бы сказал, очень неприятных… Безусловно, необходимо будет постоянно проходить обследования…

У Переплета было чувство, будто он знал заранее, что услышит. Он украдкой посмотрел на стенные часы над головой врача. Двадцать минут – и хоть бы капля полезной информации!

Выбравшись из стеклянных дверей больницы на свежий воздух, Орлов остановился и похлопал себя по карманам. Переплет услужливо предложил сигареты и щелкнул зажигалкой.

– Вот такие дела, Саша! – обронил маршал и добавил, помолчав еще минуту: – Хорошо, что мать ее такой не видит!

Переплет согласно вздохнул, рассматривая ножки проходившей мимо медсестры.

А лес за оградой источал аромат гнилой прошлогодней листвы, где-то в глубине его звонко пропела птица. Маршал зашагал к машине, метко швырнув на ходу в урну окурок.

Незадолго перед отъездом в Москву Переплет беседовал с Дрюней, который пытался объяснить ему интересную теорию насчет сумасшедших и алкоголиков. Согласно ей, в состоянии острого алкогольного синдрома или психического расстройства у человека открывается что-то вроде второго зрения или, если угодно, третьего глаза. Как известно, галлюцинаторные видения у этих граждан часто совпадают независимо от страны проживания.

Переплет тогда кивнул, великодушно соглашаясь с условностью формулировок.

– Это подобно тем звукам, которые мы не слышим, но которые прекрасно распознают летучие мыши!