Невыдуманные истории

Непримиримость отдельных направлений, школ приводила к неприязни и самих ученых, к их взаимному оскорблению. Однажды на Всесоюзном научном семинаре мы, его участники, оказались свидетелями такого рода эмоционального всплеска – выступает один профессор – автор научного открытия. Его соавтор тоже профессор, только более известный и признанный в научных кругах. С некоторого времени они разошлись во взглядах. И второй профессор стал подтормаживать внедрение научного открытия, выступая против первого профессора на всех семинарах и конференциях. А так как он был более именитым, то второму профессору постоянно доставалось на “орехи”. Итак, на трибуне первый профессор, в президиуме второй. Первый говорит буквально следующее: “Смена научных направлений и поколений в девятнадцатом веке совпадали. Вряд ли при жизни Д.И. Менделеева кто-нибудь рискнул бы поправить или опровергнуть главное его детище – периодическую таблицу химических элементов. На дворе двадцатый век, а что творится в нашей науке. Для того, чтобы дать дорогу внедрению научного открытия, неужели – жест в сторону президиума, где сидит второй профессор – надо ждать когда кто-то “прикроет” глаза”. Профессор в президиуме даже глазом не моргнул. Спокойно дослушал до конца… И только потом невозмутимо покинул семинар. Допек таки он первого профессора, бросившегося, как Александр Матросов, на амбразуру. Это впрочем, никоим образом не облегчило его будущую жизнь.

В своем институте я имел наглость заявить руководству института, что буду защищаться по авторским свидетельствам, мол, скоро я их получу не один десяток. В своей тетради записал двадцать семь патентно-способных, с моей точки зрения, идей. Пять из них, в виде заявок на предполагаемые изобретения, отправил в институт экспертизы. Дискуссия по ним шла два года. Наконец пригласили в Москву. Мой эксперт предложил следующий вариант – если от одной заявки откажусь, то по остальным получу авторские свидетельства. Но эта заявка для меня особенно была дорогой. Провинциальное упрямство – или все или ничего. Проходит полгода. Эксперт предложил объединить заявки – мою (от которой я должен быть отказаться) и еще одного претендента – идеи схожие, только я подал на месяц раньше. Пошел на компромисс. Объединили. И на объединенную заявку раза три приходили отрицательные ответы. И я сдался. Это был продуманный маневр со стороны экспертизы. Через полгода мой знакомый профессор признался – мы все же “сделали” моему сопернику авторское свидетельство. Вся заруба шла из-за большого экономического эффекта и, соответственно, хорошего вознаграждения. Позднее разговорился с одним изобретателем из Ленинграда. Решили проверить патентоспособность моих идей. Оформили заявку в соавторстве на одну идею – она оказалась патентоспособной, через месяц получили положительное решение. Мне рассказали о том, что эксперты нарочно заваливают идеи провинциалов, а потом с этими идеями идут в институты и защищают диссертации. Отработанная, что называется, система… Уместно вспомнить и другой случай. Сижу в Ленинке, занимаюсь. Напротив молодой человек, лет тридцати, ученого вида с бородой, как у Карла Маркса. Обложился диссертациями. Трудится. Разговорились. Я, мол, заказ выполняю – делаю на продажу кандидатскую диссертацию. Из двух-трех провинциальных диссертаций получится одна. Использую экспериментальный материал этих диссертаций, ставлю совершенно другие задачи, естественно, ссылаюсь на эти работы. Но выводы, обобщения делаю совершенно иные или в рамках новых сформулированных задач. Два-три месяца и диссертация готова. Он пояснил – провинциальные работы экспериментально значимы, но их авторы, как правило, не способны подняться над экспериментом и сделать адекватные, надлежащие выводы, т.е. подвести под эксперимент соответствующую теоретическую базу. Это было еще в далекие восьмидесятые годы…

Защита моей кандидатской диссертации проходила в институте нефтехимии и газа им. Губкина. После успешной защиты, ко мне подходят два профессора – один автор научного открытия, второй – мой первый оппонент. “Если не ошибаюсь, – говорит автор научного открытия, – Вы, думаете, что это я подтормаживал прохождение в печать вашей ключевой работы – классификации”. Он был прав – я так и думал. Именно эту классификацию мне пришлось отстаивать при защите диссертации. Три года не мог опубликовать этот материал – ответ черного оппонента был всегда уничтожающим. И только доложив материал на Ташкентской конференции, я смог опубликовать предложенную классификацию. В диалог вступает мой первый оппонент – “Олег Николаевич, это сделал я”. “Как? Не может быть!” “Время прошлое, но в свое время Вы, перекрыли клапаны моему аспиранту. Он занимался той же проблемой, что и Вы. Но всегда оказывалось так, что Вы, докладывая работу на очередной конференции, на полшага оказывались впереди моего подопечного. Пришлось ему дать другую тему. Естественно, мне тяжело было Вам простить это. Но теперь, я думаю, мы будем с Вами друзьями”. И протянул мне руку…