Невыдуманные рассказы о невероятном

– Знаю, что получил его после смерти отца, что он у нас еще из Португалии. Знаю, что ты получишь его от меня, что твой сын или зять получит его от тебя, что он не должен уходить из нашего рода.

– Почему?

– Не знаю. Но это непреклонное требование. Такое же, как моя и твоя женитьба, обеспечивающая продолжение рода. Эстафета нашего благополучия. Я даже представить себе не могу, что случится, если будут нарушены эти два извечных правила, передаваемые из поколения в поколение.

– Но почему?

– Не знаю. В жизни есть немало вещей, которые мы принимаем, не задумываясь над ними, без объяснений. Возможно, какие-то предания дошли до деда. Я лично принял это, как должное, не задавая вопросов.

Дедом он называл тестя, своего родного дядю. Старый господин Марано давно овдовел. Сын его был отцом двух взрослых детей. Из четырех внуков только самый младший, Маурисио, оставался еще неженатым. Совсем крохой он играл с дедом в шахматы. А сейчас уже давал деду фору слона или коня, чтобы уравновесить силы.

Господин Морано жил бобылем в своей вилле на берегу океана, севернее Сантуса. Парусная яхта была его любовью, другом и собеседником. На ней он порой добирался до Виргинских островов к югу от Рио де-Женейро, конечно, подстраховывая себя мотором. И сейчас, когда Маурисио приехал к деду, старик был в океане. Экономка сказала, что к вечеру господин вернется домой.

Вилла покоилась в объятиях тропического сада на берегу небольшого залива, огражденного фантасмагорией камней, огромных, отполированных океанским прибоем. Непонятно, как они возникли посреди широкого песчаного пляжа. От виллы к бетонному причалу вела мозаичная дорожка, красивая, как тротуары Копакабаны.

На этой дорожке стоял Маурисио, когда в горловине залива появился радужный парус дедовой яхты.

Старик заключил внука в крепкие объятия. Высокий, все еще стройный, с пышной седой шевелюрой и такой же окладистой бородой. Смуглое горбоносое лицо почти без морщин. Глубоко посаженные глаза, словно два сверкающих агата. Даже предположить нельзя было, что он отпраздновал свое восьмидесятилетие.

Маурисио рассказал о трех явно еврейских элементах на фамильном перстне. Старик улыбнулся:

– И если бы не эта азбучная истина, внук не посетил бы деда?

– Азбучная истина?.

– Мой старший брат, твой дед, знал об этом, и я знаю, и другие в нашем роду знали. Не твои родители и не их сверстники. Им это попросту не интересно. Но мои сверстники в нашем роду еще помнили, что мы мараны.

– Ты сказал "мараны" вместо Морано.

– Я не ошибся. Мараны. Евреи, которые, спасаясь от инквизиции, были вынуждены принять христианство. Еще мой дед, считаясь католиком, подпольно исповедовал иудаизм. Вот она причина нашего рода. Так завещали наши предки. Они считали, что главное – сохранить наши поколения в чистом виде, в таком же, в каком они получили себя от праотцев. А вероисповедание… Я вообще атеист. Если покопаться в моей национальности, то я не бразилец, потому что в моих жилах нет индейской крови, я не испанец и не португалец, хотя наши предки из Испании удрали в Португалию. Я чистокровный еврей, мой внучек. Твои родители уже не знают этого, но беспрекословно подчиняются традиции. А это самое важное.

Не знаю, имели ли наши предки представление о генетике, но для них почему-то было важно, чтобы и ты, и твое потомство оставалось евреями. Вот она откуда строгая регламентация наших браков. А перстень только символ. Только послание в будущее, если в огне тщеславия и в суете приумножения богатства затеряется история нашего рода. Авось кто-нибудь прочитает. Вот ты и прочитал. И тебе предстоит выбор – трусливо умолчать, как сделали оба твоих деда, или открыто сообщить твоим детям.

– Но зачем наш род должен был строго соблюдать заветы предков?

– Не знаю. Зачем евреи, верующие или те, кто традиционно соблюдают свое еврейство, не смешиваются с другими народами, не ассимилировались в течение почти двух тысяч лет рассеяния? Не знаю. Может быть, есть какая-то особая функция, какое-то предназначение у этого народа. Не знаю.

Они беседовали до поздней ночи. Впервые за все годы дед и внук не сыграли в шахматы. Даже не вспомнили о них.

Маурисио не рассказал родителям о беседе с дедом. И Вайлям не рассказал.

С Шуламит, когда она не была в университете, он проводил все свободное время. У него же свободным временем был весь день, кроме часов в библиотеке, в которой Маурисио проглатывал все, что относилось к истории евреев.

Он удивился, обнаружив предтечу тому, что происходило с их родом. Оказывается, со времени прародителя Авраама до Исхода из Египта у евреев было принято жениться на двоюродных сестрах или близких родственницах. Так в народе накапливалась положительная генетическая информация. И только когда Моисей обнаружил, что такие браки увеличивают количество наследственных болезней, евреям было запрещено жениться на родственницах.