Читаем Невыносимая легкость бытия полностью

<p>Бестужева Светлана</p><p>Невыносимая легкость бытия</p>

Светлана Бестужева-Лада

НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ

"Пусть даже вылета мне нет Из стаи лебединой, Увы! Лирический поэт Обязан быть мужчиной. Иначе все пойдет вверх дном До часа расставанья: И сад не в сад, и дом не в дом, Свиданье - не в свиданье." Анна Ахматова

Тебе, кто, наконец, меня заставил Поверить - верх банальности! - в себя, Вся эта книга. Вне всех логик, правил, Волнуясь, веря, веруя, любя....

А надо мной - божественным щитом Твоя рука незримая простерта. Ничто не позабыто и не стерто: Ты снова в каждом светлом сне моем.

Неизгладима первая любовь. Какую б маску время ни надело На нас - с тобой мы вместе вновь и вновь, Неразделимы - как душа и тело.

Где ни встану - ты все впереди, Ты всегда от Вселенной - слева. Мне сдержать бы тебя, как в груди Возглас вольного изумленья.

Притаиться б за садом седым И скрутить, когда станешь явью, Мне собрать бы тебя, как дым, Облетающий в мае с яблонь.

Мне б в ночи, не смыкая глаз, Среди звуков шуршащих и теплых Сторожить твой возможный лаз, Когда их у тебя - бессчетно.

Записать твою гибкую речь На магнитном кругу Вселенной. Мне б тебя, как луну, сберечь От ущерба и разоренья.

И в движенье - сквозном и косом Две ладони, два профиля лунных... Мне б тебя приковать, мой сон, К изголовью ночей чугунных.

Но виденья не входят в дом, Если их превращают в слепок. Мне сдержать бы тебя, как стон Свой - последний. Посмейся!

Как вышло, что в замкнутой жизни, Размеренной жизни моей Ты был лишь приятным сюрпризом, А стал вдруг - дыханья нужней?

Как вышло, что в зимний тот вечер С тобой свел нас случай слепой? Ты был - лишь бесплотною встречей, А стал вдруг - моею судьбой.

Когда, за каким откровеньем Я стала земной и другой? Ты был - виртуальным явленьем, А сделался - жизнью самой.

И мосты не сожгу, и коней не сменю. Губы - в кровь, пальцы - в хруст, ничего, устою Только ночью, быть может... да-да, в "час души"... Вдруг проснется извечное: "О, не дыши!"

Но печатью на сердце и перстнем на перст Положи мою душу - извечный мой крест Невиновную, грешную, Бог ей судья! В ней вся сила моя, в ней вся слабость моя.

А смятенность лица и невольная дрожь Это все, чем отвечу на нежности нож, Что вонзился, как молния, в душу мою... Сердце в кровь, жизнь на слом, ничего, устою!

Стихи во всем созвучны со стихией. Бывает, говорят, зимой гроза... Передо мной глаза твои - такие, Нежней которых выдумать нельзя.

Из детства, изо всех ночных видений, Меня маня, чаруя и дразня, Глядят глаза знакомые - темнее И невозможней выдумать нельзя.

Предчувствую разгул стихов стихии, Но не в обрыв, а к облакам скользя, Я вижу: светят мне глаза - такие, Родней которых выдумать нельзя.

Самое время - сонеты слагать. Дура и дура - ну что с тебя взять? Мало учили? Не били давно? Не беспокойся, добьют все равно. Ну, поиграй напоследок, дружок, Если не впрок самый жесткий урок. Все, что осталось, раздай поскорей, Нищею станешь - так будешь умней? Вряд ли, голубушка. И с бубенцом Пестрый колпак станет - брачным венцом. Самое время - ночами не спать... Дура и дура, ну что с тебя взять!

Ничего мной тебе не обещано, Никаким я зароком не связана, Потому, что я вовсе не женщина, Я - звезда твоя сумасшедшая И земною быть не обязана. Прямо в руки с небес спустилась, Прямо в небо сквозь пальцы кану, Потому, что Шестым Океаном Рождена - и обычной не стану... Пусть сейчас такой притворилась.

Какое счастье у меня украли! Когда бы ты пришел в тот страшный год Меня б в чужой игре не проиграли, Души бы не пустили в оборот.

Как много я стихов не написала! (Как много написала - да не тех). Когда б тебя тогда я повстречала Иными были б слезы. Да и смех

Иным бы был, наверное. Кто знает? Хоть к лучшему все в лучшем из миров, Но сколько не увидела я снов Счастливых - уж никто не сосчитает.

Я сама проявила похвальное рвенье, Только я просчиталась на самую малость: Метеором хотела блеснуть на мгновенье А мгновение жизни длинней оказалось. Мой расчет оказался придуманным вздором, Я ошиблась в себе - по заслугам расплата. Не смогла я холодным блеснуть метеором, Как хотелось девчонке наивной когда-то. Я не знала про это, но знаю сегодня, Заплативши за знанье жестокую цену. Я считала холодной себя и свободной, Оказалось... Да нет, обойдемся без сцены. Без плащей бутафорских, без масок и грима, Без заученных намертво реплик лукавых, Без наивной в своей немоте пантомимы, Без счастливых развязок и финалов кровавых. Оказалось, что слиты несчастье и счастье И нельзя разделить их руки мановеньем, Оказалось, что тайной и горькою властью Обладает мгновенье... Но только мгновенье! Тяжело. Потому что прошедшие годы Я ничем не восполню, никогда не забуду, Потому, что той странной, все ждущей кого-то, Глупой женщиной-девочкой больше не буду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное