Невыносимая мисс Пэг

– Не совсем, – замялся Арман. – Не знаю, как это объяснить. К твоему дому мы уже не успели, они сработали четко и быстро. Но я воспользовался семейной магией. Родители следят за тобой. Отец нарочно не включил меня в число тех, кто знает о твоих передвижениях ежеминутно. Пришлось нащупывать призрачный след его силы. Когда-то давно Патрис научил меня этому, не думал, что сработает.

– Напомни сказать твоему брату спасибо, – ответила я, и больше говорить не хотелось.

Уже дома мсье и мадам Броссар, которые взволнованно ожидали нас в моей квартире, вручили мне коньяк и одарили своей заботой.

– Ох, дорогая, – со слезами на глазах всплеснула руками соседка, – как же мы волновались! Страх-то какой! Слава богу, что вы в порядке.

– Я не знал, чем себя занять от беспокойства, – тихо сказал мсье Броссар Арману, – поэтому заменил замок. Непонятно только, почему он цел… но я так, на всякий случай.

Арман перевел глаза на меня, а потом с чувством закрыл их, вспомнив, что я обещала не запираться на ночь, чтобы он смог войти.

– Благодарю вас, мсье Броссар, – выговорил он, пожимая руку славного соседа. – За вашу помощь, за своевременный звонок. Вы спасли жизнь Сандрин.

– Ну что вы, – смутился добродушный старик. – Это всего лишь звонок, жаль, что я не смог сделать чего-то большего.

– Звонок спас мне жизнь, – повторила я слова Дюваля. – Спасибо вам!

И вновь расшатанные нервы привели к потоку слез. Так совсем не годится, нужно успокаиваться. Я отпила еще конька и захотела оказаться в горячей воде, очень горячей, а главное чистой. Мсье Броссар, словно уловив мои намерения, аккуратно подхватил супругу под локоть.

– Отдыхайте, оба, – сказал он. – А утром мадам Броссар приготовит вам чудесный сытный завтрак, и все тревоги сразу уйдут.

Стоило соседям покинуть мою квартиру, как я вновь оказалась прижатой к груди Армана. Сила его объятий ясно говорила о том страхе, что он пережил.

– Никогда, никогда больше я не оставлю тебя одну, – горячо заговорил он. – Если бы Тьери пробыл в воде еще хоть немного, я бы лишился рассудка, а потом убил бы этих четверых, даже не раздумывая.

Я не стала отвечать на его слова, мне было достаточно того, что я их услышала. Вспомнив о том, что вся мокрая и пахну, должно быть, просто ужасно, попросилась в ванную. Дюваль тут же выполнил мою просьбу, и даже больше. Он сам искупал меня, сам обтер насухо полотенцем, сам одел меня в пушистый халат, а потом уложил спать. Не желая его отпускать, я схватилась за теплую руку и, как и мечтала, свернулась на кровати, прижавшись спиной к его груди.

– Спи, родная, – прошептал он. – Завтра нас ждет новое испытание.

Я вздохнула и хотела послать все к чертям, но, зная Армана, понимала: если бы можно было дать мне больше покоя, он все бы для этого сделал.

– Что за испытание? – непослушными губами спросила я.

– Семейный совет у Дювалей.

Добрую половину дня я проспала под чутким надзором Армана. Изредка просыпалась, чувствуя, как раздирает горло, или резко выныривая из кошмара. Во сне я тонула снова и снова. Меня поглощала тьма, воздух неотвратимо покидал легкие, и я каждый раз кричала под толщей воды. Она тут же проникала в горло, и я просыпалась. С горлом и головной болью Дюваль помог без труда, но избавить от кошмаров был не в состоянии. Что бы он ни делал, они все равно возвращались. Ему оставалось лишь обнимать меня и шептать ласковые слова утешения.

К вечеру, уже более или менее придя в себя, я морально настраивалась на встречу с семьей Армана. Бросало в дрожь от мысли, что могут сделать со мной его родители, если пожелают. Глядя на себя в зеркало, думала о том, что пережила за последнее время: боль, потери, нескончаемый страх и неизбежные перемены. Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Я больше не смогу заниматься любимым делом. После этих статей ни одно уважающее себя издание не возьмет меня в ряды своих сотрудников. Тогда, может, дома? В Марселе? Но уже под своим настоящим именем.

Я с силой провела ладонями по лбу и пригладила волосы, освобождая от их тени лицо. Оно стало бледным, если не сказать серым. В глазах я больше не видела огня, только бесконечную печаль. Наткнулась взглядом на родинку над губой и тут же вспомнила, что Амеди очень любил ее и постоянно целовал именно в это место. От вновь нахлынувшей боли зажмурилась и уронила голову на руки, изо всех сил сдерживая стон.

Потом перед глазами появился Озанн Лакомб, я вспомнила последний ужин в его доме. Почти всегда улыбающаяся супруга и хохочущие дети. Не заставили себя ждать и погибшие девушки. А затем картинки стали стремительно сменять друг друга, образуя круговорот и будто стремясь добить меня. В сердцах я схватила первый попавшийся флакон духов и швырнула его в стену. Боль, конечно, не ушла, но этот всплеск эмоций помог немного разрядиться.