Невыносимая миссия в Сомали

- Садись, джаале, - предложил Абди, - думаю, я смогу сообщить тебе кое-что интересное.

- Что? - спросил Абшир.

Он обошел машину вокруг и устроился рядом с шофером. "Лендровер" тут же тронулся.

- Куда мы едем?

Абди таинственно улыбнулся.

- Пусть это будет сюрприз, джаале.

Они поехали вдоль пустынного пляжа, удаляясь от Бравы. Пять минут спустя, поднявшись на дюну, "лендровер" остановился; Абди соскочил на землю, взял "мерлин-444" и направил его на пассажира.

- Выходи, "гадвен".

Его тон был откровенно ироничным, Абди, задохнувшись от злости, взглянул на негра. Он знал свое прозвище, но никто до сих пор не осмеливался называть его так в глаза.

- Ты с ума сошел, негодяй! - взорвался он.

- Выходи, - повторил Абди, - не то застрелю.

- Ты тоже шпион! - осенило Абшира.

Он вышел, встряхнулся, огляделся. Фары освещали склон дюны, поросший густым покровом из громадных кактусов, усеянных длинными иглами колючек. Абди подтолкнул пленника к кактусам концом ствола. Тот затравленно обернулся, потеряв всю свою спесь, и плаксиво пробормотал:

- Джаале! Ты с ума сошел...

- Скажи мне, где спрятаны американские заложники, - рявкнул Абди. Быстро.

- Заложники? Какие заложники?

Абшир старательно изобразил удивление. Он стоял на самом краю дюны, с трудом удерживая равновесие, чтобы не упасть на колючки.

Абди пошел на него, замахнулся и ударил его ногой в пах. Абшир переломился пополам, взвизгнул от боли. Тут же Абди пнул его второй раз, и партийный руководитель свалился на склон, покрытый кактусами, и покатился вниз.

Тишина взорвалась потоком истошных воплей, тявканья, криков о помощи по мере того, как острые иглы вонзались в его тело. Под тяжестью собственной массы он не мог остановиться в этом падении, а единственные неровности, за которые он мог ухватиться, тоже были усеяны шипами.

Это длилось около минуты. Потом крики превратились в плаксивый и назойливый визг.

Абди сел в "лендровер" и съехал к подножию дюны. Абшир лежал внизу и был похож на дикобраза. Несколько игл торчало на его лице, другие вылезали из разорванной одежды. У него не было серьезных ран, но, должно быть, бедняга сильно мучился. Стоны раздавались в ритме его дыхания. Абди еще раз пнул его ногой.

- Вставай.

Абшир не шевельнулся.

- Вставай, - повторил Абди, - не то привяжу к машине и поволоку по дороге.

Превозмогая боль Абшир встал, держась обеими руками за лицо и рыдая, как ребенок. Абди осторожно, чтобы не уколоться самому, взял его под руку и потащил к "лендроверу".

- Где американцы?

- Не знаю, - захныкал Абшир. - Оставь меня, джаале! Ты же знаешь, кто я.

Несмотря на колючки, которые буквально разрывали тело, он был полон решимости молчать. Он вдруг осознал одну вещь: Абди не имеет никакого смысла оставлять его в живых, если он заговорит. Живым он мог еще быть ему полезен.

Абди с сожалением глянул на него и молча покачал головой. Надо, чтобы он заговорил.

Пока Абди копался в "лендровере", просвечивая себе фонариком, Абшир громко стонал, стоя на коленях на песке. Вдали слышался мирный рокот волн, разбивающихся о берег.

Вскоре Абди вышел из-за машины с мотком веревки в руке и подошел к Абширу. Быстро развязал пленнику руки за спиной, потом откинул его назад и связал щиколотки. Его движения были спокойны, неторопливы, хладнокровны. Поскольку Абшир время от времени пытался кричать, шофер безжалостно запихнул ему в рот старую тряпку, пропитанную машинным маслом, и привязал его кожаным ремнем к дверце "лендровера".

Абшир попробовал крикнуть, но смог издать лишь глухое рычание. Он икнул, рыгнул и был вынужден проглотить собственную желчь, чтобы не задохнуться.

Абди деловито открыл полотняный мешок с инструментами и вытащил старую паяльную лампу, которая всегда была в машине. Гаражи - большая редкость в Сомали, поэтому любой автомобилист должен уметь починить машину подручными средствами. Старый негр взял флакон, залил в лампу спирт и закрыл бачок пробкой.

Абшир с ужасом наблюдал за ним, извиваясь на песке, как разрезанная надвое гусеница.

Его мучитель неторопливо достал из кармана зажигалку, лампа вспыхнула, послышался характерный свист пламени. Абди тщательно отрегулировал его и только тогда обернулся к Абширу, поглядывая на свою жертву через черные очки.

Он поставил лампу на песок, подошел к Абширу, спокойно расстегнул на нем брючный ремень, спустил штаны до колен, выдернув мимоходом несколько колючек, спустил трусы и обнажил волосатый низ живота.

Держа паяльную лампу в правой руке, он наклонился к Абширу.

- Так где заложники?

Абшир замотал головой.

Тогда Абди сел ему на грудь, спиной к голове, и направил пламя паяльной лампы в низ живота несчастного. Абшир подскочил от боли так, что стряхнул с себя своего палача. Его крик, даже заглушенный кляпом, заставил бы застыть кровь в жилах у человека, более чувствительного, чем Абди. На животе больше не было шерсти, а кожа на члене и мошонке покрылась страшными волдырями. Скрючившись, Абшир перевернулся на живот, завывая сквозь кляп. Абди перевернул его обратно и неумолимо направил пламя на мошонку.

- Прекрати!.. - крикнул сквозь кляп Абшир, теряя сознание.