Невыносимая невеста, или Лучшая студентка ректора

— Да. По одному неуду на каждый учебный день недели. Будете приходить после занятий и переписывать учебник по алхимии в тетрадь. До самой ночи. Копируя каждую формулу по три раза, — злорадно добавил Тоцкий.

Если бы Валерия не знала, что все эти угрозы понарошечные и их цель просто её разозлить, она бы разозлилась, а так они не произвели на неё ни малейшего впечатления.

Тоцкий это видел и утроил усилия.

— Запрещаю вам поездку на озеро Уйгель в зону аномального магического фона. Вся ваша группа поедет, а вы останетесь переписывать учебник алхимии в тетрадь, — злокозненно сощурился он. Ещё и брови сдвинул, но абсолютно не подействовало.

Похоже было, что он сам раздражается больше, чем Валерия. Однако Тоцкий продолжил.

— Запрещаю вам участие в магическом турнире. Все ваши одногруппники будут соревноваться, а вы — переписывать учебник алхимии в тетрадь, копируя каждую формулу десять раз, — грозно рыкнул он. Сделав небольшую паузу, поглядел вопросительно: — Ну? Покалывает пальцы?

— Нет, — развела руками Лера. — Не умеете вы злить.

Сама-то она не злилась, а вот Тоцкий, похоже, был доведён до белого каления.

— Значит, вас всё устраивает? Ничего не злит? Ничего не раздражает? — опасным низким голосом спросил он и сделал шаг вперёд. — Ни заблокированная дверь, ни я? — ещё один шаг и расстояние сократилось до пары сантиметров. Валерия ощутила жар, исходящий от его сильного напряжённого тела. — И меня всё устраивает. Вы, я и запертая дверь.

Его рука упёрлась на полку в сантиметре от её головы. Тёмные глаза, злые и красивые, нестерпимо дьявольские, нагло намекали на что-то чувственное и запретно-сладкое. Он не касался её, между ними вибрировала наэлектризованная прослойка воздуха, но Лера всё равно кожей чувствовала, столько в нём мужского, разгорячённого, напористого. В ней тоже росло напряжение. Волнующее и острое. Физиология, чтоб её. Ян нравился ей, как мужчина.

Вторая его рука обхватила полку с другой стороны головы. Это было уже слишком опасно. Хоть они по-прежнему не касались друг друга, но контакт становился всё явственнее и ярче. Валерия помнила, что это всего лишь попытка Тоцкого разозлить её. Ещё одна. Теперь ей угрожали не неудами, а… поцелуем??? Он придвинулся ещё чуть ближе и их тела всё-таки соприкоснулись. Ощущение острое — словно разряд тока. Она ждала, чтобы закололо пальцы, а закололо всё тело. Для магии нужна была злость, и она была — на то, что этот дьявол такой соблазнительный и такой нахальный, на то, что уже перешёл границу. Злости было много, но она смешивалась с другими чувствами, которых тоже было через край. Дурацкая затея! Однако у Тоцкого был вид, будто он знает, что делает…

Глава 33. Педагогические приёмы

Глава 33. Педагогические приёмы

Валерия тонула в адовой смеси чувств, и ей это категорически не нравилось. Она решила вычленить какое-нибудь одно — самое понятное, и уцепится за него. И этим чувством оказалось возмущение. Да, она дико возмущена тем, что тут позволяет себе Тоцкий.

Лера упёрлась в его грудь ладонями, пытаясь отстранить.

— Что вы делаете?! — прошипела она сердито.

Ладоням было приятно ощущать тепло его кожи и стальную крепость напряжённых мышц. И это ещё больше разозлило Леру.

— Собираюсь вас поцеловать, — нахальные глаза уставились на её губы.

Вот гад! Она удвоила усилие, но отстранить его хоть на миллиметр не получилось. Изображает тут из себя не сдвигаемый монолит.

— Это возмутительно! Вопиющее безобразие! — отчитала она его гневно. — Дичайший непрофессионализм! Вы ректор, а я студентка!

— А ещё вы моя невеста, не забыли? — вкрадчиво напомнил он и беззапеляционно заявил: — И я буду целовать вас, когда захочу, где захочу, как захочу и сколько захочу!

— Что-о?!!!!! — Лера задохнулась от его беспрецедентной наглости. Пальцы закололо с такой неистовой силой, что хоть кричи. — Да как вы смеете?!

— А куда вы денетесь? — полностью игнорируя её возмущение, усмехнулся он. — Дверь-то заперта.

Ну всё… держите Валерию семеро. Кисть пришла в движение сама собой. Раздался оглушающий грохот, будто клуб внезапно оказался в эпицентре землетрясения магнитудой в тысячу баллов по шкале Рихтера. Сыпалась штукатурка, в воздух поднялась известковая пыль. А сорванная с петель дверь как пробка из бутылки шампанского со свистом вылетела в коридор.

Лера стояла оглушённая и ошарашенная. А Тоцкий, с довольной физиономией, как ни в чём не бывало, преспокойненько отправился оценить последствия «землетрясения», кинув ей:

— Вот видите, можете, если захотите.

Она последовала за ним больше по инерции, чем осознанно. Они вышли в коридор. Красотаааа… Дверь, оказывается, вырвалась «с мясом». Кругом валялись куски кирпича и штукатурки. Траектория её полёта впечатляла — миновав приличное расстояние, она врезалась в дверь напротив и снесла её с петель. Теперь вход был открыт ещё в одну подсобку. Насколько Валерия могла видеть — там хранились бутыли и бочки — видимо, винный склад.

Леру несильно печалило, что она принесла подвалу столько разрушений. Всю эту «романтическую» подставу устроил Ольшанский — вот пусть и возмещает ущерб.