Невыносимая шестерка Тристы

Мэйкон похоронил себя здесь до такой степени, что беспокоиться нужно не только о нас шестерых. Все в нашем замкнутом сообществе зависят от шестерки Тристы.

— Кроме того, — добавляет Арми, проходя позади меня и взъерошив мои волосы, — ты нашла к нему подход.

— Ты имеешь в виду, что у меня есть вагина.

Айрон проносится мимо, наливая кофе, и я быстро засовываю конверт обратно в стопку счетов, потому что больше не в настроении говорить об этом и не хочу, чтобы они его заметили.

— Потуши, — требует Арми. — Не в доме.

Айрон кивает, делает последнюю затяжку, выдыхает дым и подносит сигарету под кран. Он бросает мокрый окурок в мусорное ведро.

Арми идет в гостиную.

— Две минуты.

— Арм…

— Две минуты! — кричит он в ответ. — Максимум десять!

И тут же исчезает. Я стискиваю зубы.

Айрон молча идет за ним, я слегка подбрасываю Декстера, а мой взгляд снова перемещается на Мэйкона, сжимающего свою кружку в кулаке, под ногтями у него осталась смазка.

От моего внимания не ускользает, что он прав. Мы все только встаем и начинаем наш день. А он уже успел испачкаться, потому что проснулся несколько часов назад. Вероятно, уже сходил в «Мариетту», чтобы получить доставку раков для ресторана, загрузил фургон Трейса, чтобы тот сегодня поухаживал за газонами, помог миссис Торрес отремонтировать выбоину перед ее домом, которой город не будет заниматься, и починил мотоцикл, что планирует перепродать.

— Знаешь, ты должен был пойти в университет, — мои слова звучат тихо. Мягко. — Ты настоящий мозг в семье.

Мгновение он ничего не говорит, и я боюсь поднять глаза.

— Самый трудный выбор на самом деле никогда и не был настоящим выбором, — наконец отвечает Мэйкон. — Такова жизнь.

Все равно отстой. Почему он не может просто признать, что это отстой? Он наверняка хочет быть где-то в другом месте. Он должен знать, каково это — мечтать об уходе. Он несчастлив. Почему же тогда притворяется, будто не понимает мое желание добиться чего-то большего?

— Ты не станешь платить по сорок тысяч в год, чтобы научиться играть, — заявляет он, отталкиваясь от плиты, и я слышу, как он выливает содержимое своей кружки в раковину. — Когда ты закончишь университет через четыре года, то будешь делать все, что, черт возьми, захочешь. Просто сначала получи ту степень, которую сможешь использовать.

И тут на стол передо мной падает сложенная пополам газета, открытая на четырнадцатой странице.

— Пришло время встать и помочь этой семье, — командует Мэйкон.

Я наклоняюсь над племянником и читаю заголовок:

«Курорт Блу-Рок открывает новые возможности».

Блу-Рок — это земля семинолов дальше на юг. Они строят курорт?

Я изучаю статью, пробегая глазами всего по нескольким абзацам, и узнаю достаточно, поэтому не дочитываю до конца. Всплывают такие фразы, как «принудительное отчуждение» и «создание рабочих мест», подтверждая то, чего все боялись три года назад, когда начались протесты и лоббирование. Однако, как и всегда, те, у кого больше всего денег, выигрывают долгую игру, а те, у кого их нет, проигрывают войну.

Мы не имеем никакого отношения к Блу-Рок, но если они смогут заполучить Блу-Рок, то смогут и претендовать на залив Саноа. Мы не резервация, а просто сообщество землевладельцев-предков, которым посчастливилось обосноваться у одного из немногих великолепных рифов на побережье Флориды.

В следующий раз они придут за нами, и это будет сущий пустяк по сравнению с Блу-Рок.

Я смотрю на статью.

— У них нет на это права.

— Если правительство уверено, что в их руках наша земля принесет больше доходов государству… — Мэйкон говорит мне то, что я уже знаю. — Если это означает создание рабочих мест, которые позволят переизбрать важных людей, то да, они могут. И, без сомнения, сделают.

***

Легкие брызги ударяются о мои плечи и ноги, я слизываю воду с губ, пока бегу по пустой дорожке. Обычно я ненавижу бегать под дождем. Наушники у меня не водонепроницаемые, а музыка — моя единственная мотивация оставаться в форме: она и еще тот факт, что большее количество тренировок значит, что я могу съесть больше гуакамоле, но сегодня меня это не волнует. Мне нужно подумать. Мне нужна тишина.

Упираясь пятками, я ускоряю темп, тело наполняется непривычной энергией.

У меня в запасе шесть месяцев. Шесть месяцев до моего отъезда в Дартмут и три месяца до того, как я навсегда покину Мэримаунт. Я в состоянии разобраться с этим. У Мэйкона нет плана Б, как сохранить нашу землю, потому что у него нет ежедневного доступа к застройщикам.

Зато у меня есть. Застройщик, Гаррет Эймс, и юридическая фирма, Джефферсон Коллинз, ответственные за курорт, выгоняют восемь, возможно, девять семей со своей земли в Блу-Рок.

Коллинз и Эймс.

Я каждый день нахожусь на расстоянии вытянутой руки от их дочери и сына прямо в этой школе. И меня тошнит от них: они никогда не платят за то, что берут.

И я устала от того, что их дети делают то же самое.

Сжимая медный ключ в кулаке, я мчусь по глинистой дорожке ржавого цвета, зеленое поле в центре блестит от дождя, а шестеренки в моей голове крутятся и крутятся.

Это ключ от Фокс Хилл.

Это ключ к частной вечеринке.