Невыносимое счастье опера Волкова (СИ)

Ладно, я лукавила, когда говорила, что беды не ждала. Потому что началось все еще утром. Тревожные звоночки пошли с самого начала дня. Когда мы с Русланой проснулись, Вик уже ходил сам не свой. Толком не позавтракав, дерганно и нервно начал скидывать походные вещи в багажник, сметая все, как электровеник. Я промолчала. Поторапливал все время. Решила, значит, так надо. Потом топил по трассе под двести, высадил нас с Русланой у дома и умчался “по делам”. Молча. Окей, проглотила и не подавилась. А теперь вот. Приехали! Главное – меня рядом с ним не было целый день, и я снова, оказывается, где-то напортачила! И что это вообще за фишка – кинуть фразу, как кость собаке, и свинтить, ничего не объяснив? Нет, товарищ оперуполномоченный, так не пойдет.

– Ру, оставайся в гостиной, пожалуйста. Я сейчас. Можешь не ждать нас и кушать.

– Угу. Вы только там это… не убейте друг друга, лады?

– Лады.

По крайней мере, я очень постараюсь держать свои руки при себе.

Разворачиваюсь и, намеренно громко топая босыми ногами, иду за Волковым следом. Перескакивая через ступеньку, нагоняю его только в нашей спальне. Предусмотрительно закрываю дверь и подпирая ее пятой точкой, немым укором провожаю каждое телодвижение Волкова взглядом.

Этот индюк делает вид, что меня здесь попросту нет. Полный игнор. Стягивает футболку, швыряет в бельевую корзину. Роется в комоде, вытаскивает полотенце и боксеры. Задвигает ящик с таким грохотом, что чудо, как он вообще не развалился от удара. На меня по-прежнему ноль внимания. Сегодня я, видать, котируюсь тут только как предмет интерьера. Замечательно! А самое обидно, что я даже понятия не имею, “за что”! И только, когда Волков разворачивается ко мне своей широкой спиной и демонстративно и идет в ванную, я не выдерживаю:

– Может быть, ты объяснишь, что происходит?

Стараюсь говорить предельно вежливо и мягко, дабы не будить еще большего зверя. Зато в ответ мне прилетает, особо чувств моих не щадя:

– Не разговаривай со мной. В идеале вообще мне сегодня не попадайся на глаза, Кулагина, если не хочешь услышать что-нибудь грубое и обидное, – и говорит он это, все даже не потрудившись обернуться. – Из дома ни ногой.

– “Из дома ни ногой”, но при этом “не попадайся мне на глаза”? Нет, я, конечно, могу прикинуться шкафом или вешалкой, но проблему это не решит. А она явно есть.

– Ты моя проблема.

Вот все, чем меня удостоили, захлопнув прямо перед моим носом дверь в ванную комнату, которую он, на минуточку, никогда не закрывает. То есть понимаем, да, уровень его бешенства? Хорошо, что сегодня я излишней гордостью не страдаю. Зато упрямства, хоть занимай! Дергаю ручку и беспардонно вваливаюсь за ним следом, удостоившись убийственного взгляда, но смело заявляю:

– Я не отстану, пока ты мне все не объяснишь.

– Тони, выйди вон.

– Нет. Я тебе не собака. На команды “место” и “к ноге” не реагирую. Ты уже с утра какой-то не такой, что происходит? На что ты опять злишься? Что опять я такого сделала, что ты даже видеть меня не хочешь? Я не понимаю, и мне это не нравится, Вик!

– Правда не понимаешь? – вырубает воду в кране, дернув барашек, Волков.

– Правда!

– А если хорошенько подумать?

Уж лучше, чем подумала я, подумать в принципе невозможно!

– Может, перестанешь кидаться шарадами и скажешь прямо? Я мысли читать не умею, а на лице у тебя ничего не написано, увы.

– Ты мне втирала про доверие, а сама?

– Что “сама”, Вик?

Выдыхает нервно. Напрягается. Весь. Каждая мышца четко проступает на руках, когда Волков упирает их в тумбу с раковиной и сжимает пальцы во внушительные кулаки. Костяшки белеют. Челюсть выпирает, кадык дергается. От него так и фонит бешенством.

Признаю, становится жутко. Впервые рядом с ним мне не по себе. С трудом давлю желание развернуться и последовать его совету – уйти. Виктор будто сам не свой. Нет, не так. Он словно сам с собой борется! Знай я его чуточку меньше, может быть, даже испугалась бы того, что сейчас мне хорошенько прилетит. Но нет. Я знаю, что он в жизни руку на женщину не поднимет. И тем не менее держит себя из последних сил. Тем любопытней, что такого серьезного я успела “наворотить”?

– Вик, ты меня пугаешь.

– Интересно, когда я заслужил бы узнать, что к тебе на связь выходили мудаки из “Олир-групп” с угрозами? Когда в морг на опознание твоего трупа бы поехал, блть?

– Ч-что? – теряюсь окончательно. – К-какой труп, к-какой морг? О чем ты?!

– Кулагина, скройся с глаз моих! Простой уйди в гостиную и не отсвечивай.

– Никуда я не пойду! Я тебе не собака!

– Сегодня я не в настроении тебе подыгрывать. Мне ни хера не смешно! Я не просто зол, я в бешенстве! – припечатывает кулаком по тумбе, и я только сейчас замечаю сбитые костяшки. Становится жутко, к горлу подкатывает желчь. Взглядом ощупываю его лицо и тело на предмет других “повреждения”, слава богу, их нет. Целехонек.

– Вик, что с твоими руками? – рванула вперед.

Меня остановило резкое:

– О том, что у тебя проблемы, я узнаю, угадай от кого?! От Ларина, с*ка, который тебя живой приманкой решил сделать, чтобы этих гондонов засадить, классно, да?!

– Чего?!