Невыносимое счастье опера Волкова (СИ)

– В общем, как вы поняли, стройка началась давно и тут Кулагиной еще и близко не было. В игру она вошла в апреле, когда Игнат, по-дурости, занял бабки у Олега. Да, вот так бывает. Стечение обстоятельств, и две разные дорожки неожиданно пересекаются.

– Давай без философии, – буркнул Вик, – и так тошно.

– Как скажете, – хмыкает Леонид, покручивая в пальцах пустой стакан, – короче, Игнат проигрался и занял денег. Когда пришло время отдавать – у него их, естественно, не оказалось. Но буквально перед этим он узнал, что ты, Тони, вернулась в город. Зная, что в столице ты крутая шишка в мире рекламы, Кулагин решил на этом сыграть. Он предложил Шляпину сделку, мол, тот прощает его долг, а Игнат, в свою очередь, сводит его с тобой. Даже гарантии дал, отчаянный дурак, что ты согласишься на сотрудничество с его плешивой “Олир-групп”.

– Нет, и все-таки он идиот! – со злости хлопнула я ладонью по столу. – Выпустят из больнички – убью гада!

– Встань в очередь, – фыркает Вик. – Желающих много.

– Почему было просто не попросить у меня денег?! Не понимаю!

– А ты бы дала? – удивился Ларин. – Только честно.

– Нет, конечно!

– Ну, вот, ты сама и ответила на свой вопрос. Короче, когда ты в кафе им отказала, они начали Кулагина прессовать по полной…

– И тогда Игнат решил меня припугнуть, надеясь, что я подумаю на шестерок Шляпина и соглашусь сотрудничать из чувства самосохранения.

– Вот только Кулагин просчитался. Не знал, бедолага, – ухмыльнулся Вик.

– Что не знал? – нахмурилась я.

– Что чувство самосохранения у тебя отсутствует напрочь!

– Дурак! – толкнула я плечом Волкова, разобидевшись. – Ничего оно не отсутствует. Просто иногда сбоит.

– Я в тот момент уже просек, что ты, Тони, была нужна Шляпину, – продолжил Леня, – и решил, что будет удобно взять его через тебя. Каюсь: поступил по-свински, но это я влез в дом твой бабки и установил слежку за тобой. Исключительно в целях твоей безопасности.

– Ну да, ну да, сталкер извращенец! – буркнул Вик.

– Ни хера подобного! Камеры были только в гостиной и кухне!

– Ты еще и камер у меня в доме нацеплял?! Тебя прибить сейчас или дождаться конца истории?! – сжала я вилку, грозно махнув в сторону Ларина.

– Бить она умеет, – поддакнул Вик, – на собственном теле испытал. Так что лучше бери разгон и улепетывай, залетный.

– Вы просто Бони и Клайд, честное слово! С вашим взаимопониманием, вам только преступные группировки возглавлять!

Мы втроем переглянулись, разряжая накалившуюся за столиком обстановку дружным хохотом.

– Ладно, мальчики, – делаю я глоток чая, – с Игнатом и его долгом все более-менее понятно, – отставив чашку на блюдце, возвращаюсь к животрепещущей теме разговора. – Он занял деньги, отвечать, как обычно, за него должны были другие и так далее по списку, но вот связи с Ольгой я не улавливаю до сих пор. Где я перешла ей дорогу? Зачем ей было меня… м, убирать?

– Ревность. Я полагаю, – пожимает плечами Леня. – По крайней мере, после показаний Шляпина следователь настаивает на этой версии. Ревность, как мотив к убийству, для нашего мира не открытие.

Мы с Виком переглядываемся. Ревность? Мне, слегка опешившей, не сразу удается сформулировать вопрос. Зато с языка Волкова срывается заковыристый мат и только потом более-менее цензурное:

– Чушь! Какая на хрен ревность?

– Обыкновенная, – и бровью не повел Ларин. – Во все времена из-за нее какие только ужасы люди не вытворяли. Бабы, конечно, вписывались в подобные разборки реже, но и такие случаи на нашей с тобой практике встречались. Ну, встречались же, Волк?

– Бред!

– Кхм, какая ревность, Лень? – прокашлявшись, спрашиваю уже я. – Я видела ее впервые! Мужиков у нее не уводила! Я вообще понятия не имела, что у Вика есть сестра до апреля этого года. Кого нам было делить?

– Ну, давай подумаем – “кого вам было делить”, Нин?

– Некого!

– Да? Давай я помогу, смотри. Во-первых, ты “увела” у нее брата, – кивает в сторону Волкова Ларин, загибая палец. – По молодости, вспомни, настолько было огромно твое влияние на Волка, что он фактически от семьи отрекся на десять лет? И сейчас опять ты возвращаешься – он выбирает тебя. Все просто. Во-вторых, – загибает второй палец, – ты забрала у нее дочь. Не буквально, а фигурально выражаясь. Злость и так копится, а тут еще и Руслана на больную мозоль давит. Приняла и полюбила. Дети, они ведь зачастую не фильтруют, что можно говорить, а что нет. Вполне возможно, что Руся рассказывала Ольге про тебя. Ольгу это, закономерно, бесило. Потому что она далеко, а ты близко. Плюс, – загибает третий палец Ларин, – добавим сюда твою полную финансовую состоятельность и независимость на фоне ее полного провала. По всем фронтам. Включая любовный. Понимаешь? Ревность, граничащая с завистью к твоей жизни, твоему положению, твоему существованию, в принципе. А не ревность к конкретному лицу. Хотя и не без этого.

У меня по спине прошел обжигающий холодок. Ощущение, будто несмотря на жаркие плюс тридцать на улице, спина покрылась легким инеем. Пальцы на чашке сжались сильнее. За нашим столиком повисла задумчивая тишина.