Невыносимое счастье опера Волкова (СИ)

– Тс-с-с, тормози, – ладошкой рот мне закрывает. – Много сладкого на завтрак вредно, сахар на ушах выступит.

– Ты такая ворчливая стала, ей богу! – ладонь сдвигаю и носом своим о ее, усыпанный веснушками, трусь.

– Старею. Рубеж пройден, четвертый десяток пошел.

– Очень на то похоже.

– Эй! – возмущенно щиплет меня за руку. Правда, тут же за шею обнимает и на себя тянет. Мое сердце сейчас остановится. Навсегда! Так бешено грудную клетку разрывает своими мощными ударами.

Подчиняюсь, обнимаю и носом в ее шею утыкаюсь. Делаю вдох – мной пахнет. В моем доме, на моей постели, в моей футболке, еще и аромат геля для душа на ее коже – мой. Моя вредная коза. Глаза закрываю. Хорошо! Как же кайфово! Так лежать – это круче, чем секс. Хотя секс я тоже люблю, особенно с Кулагиной. Исключительно с Кулагиной! Все остальное чистая физика. С ней – однозначно нет. С ней – что-то на ином уровне. Какое-то слияние, блть, душ. Пафосно? Еще как. Но по-другому то, что творится со мной, когда она рядом, когда я с ней, в ней, на ней, в ее руках – по-другому слов не подобрать.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает и пальчиками осторожно затылок поглаживает, по месту удара. – Еще болит?

– Самую малость. Слегка штормит, время от времени в глазах темнеет, но жить буду.

– Точно?

– От меня так просто не избавиться, конфетка.

– А пытались?

– Было… пару раз. А ты?

– Что я?

– Как самочувствие? Выспалась?

– О да, еще как выспалась. Теперь в душ хочу.

– Пошли.

– Э, нет. Шустрый какой! В душ я пойду одна, Волков.

– Это жестоко, не находишь? Тебе сладкое ночью досталось, а я?

– А ты на больничном. Тебе противопоказано напрягаться.

– Так я и не буду. Мы, наоборот, расслабимся, – губы ее ловлю, улыбаясь. Целую, а она зубками прикусывает, – коза!

– У тебя замок в ванной есть?

– А ты правда думаешь, что он меня остановит? – языком по ее шее веду, тут же дуя на влажный след на коже. Конфетка вздрагивает. Волоски на ее руках дыбом встают, кожа становится гусиной. Тони нервно ерзает.

– Неплохая попытка, Виктор, но нет. Если не замок, то совесть тебя точно удержит от такого опрометчивого поступка.

– Я бы ей не доверял. Совести моей. Мы с ней уже давно поругались и разъехались, конфетка.

– Я заметила. Ладно, – усаживается на постели Тони, – я в душ. А ты отвернись и не смотри.

– Ты сейчас серьезно? Трогать не даешь, дай хоть поглазеть, Кулагина!

Судя по хмурым бровям – серьезно. Выныривает из-под одеяла, одергивая футболку. Боже мой, сама невинность! А какие ноги? Я на них слюни еще в свой день варения пускал, когда попкой своей идеальной в джинсовых трусах перед всем моим отделом светила. Вот как нормальному, почти здоровому мужику добровольно отвернуться и не смотреть? Вот и я не в курсе. Конфетка разворачивается ко мне спиной, держа курс на ванную, а я хватаю ее за край футболки. Задираю ткань. Кулагина подпрыгивает. Охает и шипит возмущенно. Отдергивает, сражая наповал своим изумрудным взглядом. Поздно, девочка моя! Вид твоих голых упругих ягодиц отчетливо отпечатался в мозгу.

– Как мальчишка, Волков, честное слово! Дальше что? За косички будешь дергать?

– А надо? Я могу.

– Ни капли не сомневаюсь.

– Эта задница идеальная, что на вид, что на ощупь, такой грех не светить – твои же слова. Я запомнил.

Глаза закатывает, возмущенно. Только сдается мне, что возмущение это – наигранное от и до. Уголки ее губ подрагивают, улыбку сдерживает. За дверью прячется, демонстративно закрываясь на замок. Смешной, правда, даже подаренные ею наручники с розовой опушкой из секс-шопа понадежней будут, чем эта вертушка. Стоит только захотеть…

Посмеиваясь, падаю обратно на кровать. Кому надо молиться, чтобы каждое утро было таким, а? В какую веру податься, чтобы меня услышали?

– М-м, Виктор, – высовывает нос из ванной.

– И пяти минут не прошло. Соскучилась? Или спинку потереть? Так я мигом…

– Тормози, самец. Не так быстро. Можно выклянчать у тебя еще одну футболку, м? И полотенце. А еще зубная щетка совсем не помешала бы. Да.

Покорно поднимаюсь, собирая вещи по озвученному “списку”. Отдаю сначала полотенце, потом запасную новую зубную щетку, а вот футболку в последний момент отдергиваю. Пальчики Кулагиной мимо пролетают. На косяк плечом припадаю и улыбаюсь:

– И что мне за это будет? Ты и так меня за три недели почти раздела. Требую что-то взамен.

– Взамен? Да без проблем! Сарафан желтый с розами хочешь подарю? Мне этот цвет не к лицу, а тебе вполне пойдет, – улыбается и футболку у меня из рук выдергивает. На носочки встает и в щеку чмокает, снова запираясь от меня на все засовы в ванной.

Прислушиваюсь к зашумевшей воде, как велико искушение! Но, пожалуй, она права – с моей координацией нынешней любовник из меня сегодня хреновый. Дабы лишний раз себя не терроризировать, возвращаюсь в кухню.

Вовремя.

Телефон на столе разрывается входящим. И, судя по уведомлениям, уже не первым. Герман.

– Слушаю.

– Утро доброе, Витек. Не спишь? Как самочувствие?

– Здорово, Гер. Нет, мелкую в школу проводил. Самочувствие сойдет, Рыбкин там как? Живой?