Невыносимый брат (СИ)

На самом деле ему нужно меня трахнуть. Просто переспать со мной. И так, как я очень хочу домой, и ночевать в палатке осенью под дождём не хочется, то я отдамся ему, и Кирилл успокоится.

— Любишь, говоришь? — усмехаюсь я.

— А ты нет? — склоняется к моему лицу.

— Нет, — дерзко отвечаю я.

Он разочарован, это совсем мгновение мелькает на его лице. Но Кирилл личность очень стойкая и внешне мало что показывает. Жду от него ехидной улыбки, но её нет. Заместо этого он выпрямляется и тяжело вздыхает.

— Могу вернуть тебя Данилу или к любому из пятнадцати игроков, — предлагает он, испытывает меня. — Только тебе не стоит ничего пить и есть вне дома, потому что усыпят. И в таком состоянии ты будешь бегать, пока не переспишь с кем-нибудь из них. Есть ещё вариант, могу вернуть тебя мамочке, она тебя Муде продаст, он как раз тебе подходит по благосостоянию. Ничего, что подонок и человека десять лет назад на смерть сбил, тебе же всё равно.

Он нахлобучивает мне на голову свою тёплую шапку, отворачивается и собирается разложить палатку.

— Кирилл, это не по-человечески, — вздыхаю я, теряясь окончательно.

— Это по-драконьи. Невесту воруют, прячут и показывают миру когда она уже жена. Что тебе не нравится? Сама же мечтала.

— Откуда ты знаешь, о чём я мечтала? — злюсь я, глядя, как он профессионально организовывает лагерь, и борюсь с желанием броситься помогать ему.

— Я читал твою любимую книгу. Рыдал, орал, блевал, но до конца прочитал. Хочешь, как в любимой книге? Получай! Не выйдешь с острова, пока не согласишься быть моей женой. Я заебался страдать по тебе. Полгода назад зажал на стадионе, до сих пор ни с одной девчонкой не смог замутить. Всё, Гелька, можешь орать, моя до конца дней.

Он сосредоточенно вбивает колышки в землю. Хорошо, что не смотрит на меня, потому что я не могу скрыть улыбки.

— Кирилл, а сразу это сказать было нельзя?

— Я не знал, что ты такая…

— Какая?

— Чистая. Я думал ты очередная сучёнка из крутой тусовки, которой издеваться над парнями нравится.

— Да?! А представь какое ты впечатление производил? И «навсегда», ты рано говоришь. Хочешь секса, я готова. Возьми меня. И верни домой.

Я вдруг испугалась того, что сказала. А если он так и поступит? Что если ему это нужно, чтобы вытравить меня из головы. Полгода он страдал, сейчас будет моим первым, а потом пустота.

Он снимает куртку и не отвечая, продолжает делать своё дело. А я смотрю на него и мысленно восхищаюсь его силе. Такой деловой, взрослый, словно здесь его место на лоне природы, всё знает, всё умеет.

И пропадает мой страх. Тревоги оставляют.

Мне он кажется самым надёжным мужчиной на свете, даже надёжней Ивана Савельевича, потому что тот всего на всего отчим, а этот…

— Кирилл, — зову слабым голосом. — А может быть так, что первый мужчина останется единственным навсегда?

— Если ты поверишь в это. А если тебя после первого раза понесёт налево, то я наверно умру.

— Неужели, любишь? — горько усмехаюсь я.

Не об этом ли я мечтала всё лето? Чтобы он это сказал.

— Сильно, — спокойно признается он с очень серьёзным лицом. — А теперь ты скажи.

— Ты мне нравишься. Но когда вот такой, спокойный. Но в городе ты другой.

— Ни каждый знает, какой я есть на самом деле, только ты и Мирон, — отзывался он. — Собери веток, только сухие постарайся.

— Здесь нет сухих, — теряюсь я.

— Ничего, я угли прихватил и жидкость для розжига. Нужно суп сварить до грозы.

Воспринимаю всё происходящее, как приключение. Вживаюсь в роль туристки и иду собирать ветки.

— А как ты с Мироном помирился? — кричу ему, обрывая с ближайшей ёлки сухие лапы.

— На коленях прощения просил. Потом набухались, накуролесили и помирились, — отвечает Кирилл.

Он быстро обустраивает палатку и начинает организовывать костёр. Набирает в алюминиевый котелок воды, устраивает его над кострищем. Огонь разводит. Ещё и шутит, делая вид, что пламя выдувает.

И мне смешно. Забавный он и очень интересный.

Неумело чищу картошку.

— Картошка, тушёнка и пакеты с супом, будет объедение. Я ещё хлеб взял.

— Дракоша, а деньги, которые тебе парни из университета дали, чтобы ты меня невинности лишил, ты куда дел? — ковыряю картофелину ножом, стараюсь, но не получается.

— Мирону отдал, он в поселковом ЗАГСе договорится, чтобы нас расписали, — отвечает Кирилл. — Я понимаю, что тебе обидно, но если ты действительно хоть что-то испытываешь ко мне, то лучше так.

— А родителям ты как собрался об этом говорить? — с вызовом кидаю я.

— Заметил, что ты от мамы зависишь. Но мне всё равно, лишь бы ты не предала.

— Иван мне учёбу оплачивает. Может, пока не будем говорить? — мне вдруг становится не по себе.

Кирилл поднимает на меня хмурый взгляд, как небо над головой.

— Ангел мой, никогда не пыталась пожить самостоятельно?

— Никогда.

— Вот пришло время. Отец квартиру на меня переписал, заработать всегда есть возможность. Выживем. Но я не думаю, что они стильно лютовать будут.

— А если, я не соглашусь? — очень осторожно спрашиваю я.

— Уже объяснил, будешь на этом острове жить, пока не согласишься.