Невыносимый дар

– Конечно. Они не могли пропустить.

В раздевалку я захожу в приподнятом настроении. Ищу шкафчик со своим именем на дверке, открываю его, и к моим ногам вываливается засушенный цветок и записка. Сердце подскакивает в груди, а леденящий душу страх возвращается. Я смотрю на нежные высохшие лепестки и сложенный вчетверо желтоватый лист бумаги и хочу сбежать, но вместо этого присаживаюсь и дрожащими руками разворачиваю записку.

«Ты моя, Каро. Как и раньше. Покорная и послушная. Ты ходишь, дышишь и просыпаешься утром, потому что я позволяю тебе. Но скоро все закончится. Ты вернешься туда, где твое место – на полку для кукол. И в этот раз я закончу то, что должен».

Буквы плывут перед глазами, и я, кажется, забываю, как надо дышать. Маньяк знал, когда ударить и как сделать это максимально эффективно.

– Каро, все хорошо?

Ко мне со спины подходит Вэл и заглядывает в глаза, а я понимаю, что по щекам текут слезы. У меня все определено нехорошо, но я вымучиваю из себя улыбку и киваю.

– Да, все нормально. Не переживай.

– Но я вижу, что нет, – упирается внимательная мелкая. – Тебя бросил твой богатый и красивый парень? Я слышала, Фрост говорил, что он тебя обязательно бросит. Но Фрост – придурок. А Дар хороший. Ну, мне так казалось…

– Фрост действительно придурок, – отвечаю я заторможенно. – Меня никто не бросал. Прости, мне надо переодеться и выйти в зал. У меня правда все хорошо.

Вэл настороженно смотрит на меня и качает головой. Не верит.

Это правильно. Но оттого, что мне плохо и страшно, ничего не меняется. Мне все равно надо выйти на татами и выложится на максимум. Но сначала – убрать слезы. Здесь не только наши. Раздевалка начинает наполняться участницами. Они все могут оказаться сегодня со мной в спарринге, нельзя показывать слабость. Любая из них может быть причастна к травле. Если кто-то хотел дезориентировать меня на соревнованиях… что же. У них это вышло, но я не подам вида. Скрывать истинные чувства я научилась. Но как же это тяжело.

Переодеваюсь и, сжав зубы, выхожу в зал, где на трибунах уже собираются болельщики. Нахожу взглядом Дара с двумя стаканчиками кофе в руках. Рядом с ним Кит, Мара – и внезапно Лестрат. Тоже пришел поболеть за меня? Странно, но приятно.

Чуть в стороне вижу Энси и ее парня, которые мило щебечут. Это кажется мне странным, но потом на их же ряду замечаю еще несколько знакомых лиц. Ильяс с каким-то незнакомым мне парнем, девчонки из группы. Цеуньши так популярно или все пришли смотреть на меня?

Внезапно слишком большое для меня количество знакомых лиц тоже начинает нервировать. Я привыкла, что зрители – это некая безликая, незнакомая мне масса. Те, кому я небезразлична, обычно где-то недалеко от татами. Шэх, друзья по секции, которые ждут своего выхода.

Дар замечает меня и спускается. Взгляд сосредоточен, кажется, он уже научился по лицу понимать мое настроение. И видит, что я не в порядке.

– Все хорошо? – спрашивает меня он.

Я отрицательно мотаю головой и протягиваю ему смятую в кулаке бумажку и цветок, который успел развалиться.

– Нет. Я нашла это в шкафчике.

Он бегло читает записку. Вручает мне кофе и утягивает за собой к Лестрату. Я успеваю вкратце объяснить, что произошло, прежде чем на татами показывается шэх. Он делает знак руками, и я торопливо прощаюсь со всеми. Пора.

– Я все больше склоняюсь к тому, что кто-то хочет твоего поражения.

– Ну или чтобы я загремела в дурку.

Я пожимаю плечами и ухожу. Я уже вся в соревнованиях. Привычно выкидываю все мысли и страхи. Меняется дыхание и походка. Мне нельзя потерять это состояние. Оно сейчас слишком неустойчиво. Мне нужно выдержать несколько часов, а потом, пожалуй, я могу позволить себе разрыдаться.

Мне не сразу удается взять себя в руки, и на разминке у меня неприлично дрожат колени. Я скрываю их дрожь и пропускаю мимо ушей слова шэха. Но я столько раз была на соревнованиях, что ничего нового не услышу. Растягиваясь, разгоняю кровь по венам и магию, которую буду использовать. Эти привычные действия очень успокаивают.

– У тебя все хорошо? – спрашивает Волк, остановившись за спиной.

– Нет. Но я справлюсь, – коротко отзываюсь я, не прекращая разминку.

Волк ловит мою ногу и фиксирует у головы, помогая.

– Точно справишься? – взволнованно уточняет он.

– У меня нет другого варианта.

– Может, шэху скажешь?

– Что я ему скажу, Крист? – Я опускаю ногу и обращаюсь к другу по имени, что делаю крайне редко. – Что я снова напугана? Что меня специально напугали здесь, перед соревнованиями? Что это изменит? Предлагаешь забить и не выходить на татами? Сразу сдаться?

– Ты права. Ничего.