Невыносимый опекун

– Наверное… – я нехотя отстранилась.

Выпутываться из крепких и теплых объятий было зябко, как скинуть куртку на морозном склоне Аспена.[22] Если бы могла, я бы прижалась к Блейку еще сильнее.

Приняв заторможенность за последствия приступа, он подхватил меня на руки. Охнув от неожиданности, я вцепилась в его плечи и, уловив обволакивающий флер амбры, невольно зажмурилась.

Как один лишь запах мог вызывать томление в груди? Поднимать крошечные волоски на коже? Сбивать дыхание и заставлять сердце с удвоенной скоростью перекачивать кровь?

Почему я испытывала бурю эмоций в присутствии Блейка? Он ведь… презирал меня.

В качестве встречного аргумента память услужливо подсунула наш поцелуй в ванной – жаркий, требовательный и ненасытный. Нельзя целовать так страстно, и ничего при этом не испытывать!

Раздираемая сомнениями, я уперлась лбом в обтянутое пиджаком плечо, и оно заметно напряглось.

Что это было? Брезгливость? Неприязнь? Или моя близость все же вызывала ответное влечение?

Додумать я не успела. Быстрым шагом преодолев гостиную, Блейк занес меня в спальню и бережно уложил на кровать.

– Не уходи, – шепотом попросила я, стиснув его запястье, когда он подоткнул одеяло и выпрямился. – Просто побудь рядом, пока я усну… Пожалуйста!

Блейк освободил руку и с сомнением в глазах опустился на край матраса.

– Ты перенервничала. Это пройдет, – его голос звучал сухо.

Я чувствовала концентрирующуюся в воздухе неловкость – она крепла, как и стена отчуждения между нами. Уже завтра Блейк снова станет смотреть свысока, а я наверняка найду тысячу и один способ, как его взбесить.

Неужели нам обязательно все время ругаться?

– Почему мы не такие, как раньше? – с грустью вырвалось у меня.

– Да уж, – искренне усмехнулся он. – Раньше было проще.

Детство, делающее жизнь легкой и незамысловатой, давно закончилось. Теперь мы оба были другими.

– Спи, – Блейк наклонился ко мне и непринужденным жестом заправил за ухо выбившуюся прядь.

Мимолетное прикосновение, длящееся всего секунду, снова всколыхнуло сердце.

– А ты… останешься? Мне все еще страшно, – поежившись, я притянула колени к груди.

– Не бойся, – карие глаза потеплели. – Ты не одна.

Как бы мне хотелось всегда видеть Блейка таким понимающим и близким! Но уже через мгновение он отстранился – не ушел, но отодвинулся к самому краю кровати.

– С тобой не боюсь, – прошептала я, укутываясь в одеяло.

И засыпая, почувствовала на себе пристальный взгляд.

Непристойное поведение и достойное предложение

Утро началось с невыносимого жара – левая щека горела как под палящим солнцем Санта-Моники.[23] Теплый воздух щекотал висок, а ладонь ритмично приподнималась в такт… чужому дыханию!

Распахнув глаза, я обнаружила, что догадка верна. Я лежала, прижавшись к Блейку! Голова покоилась на его плече, а ладонь накрывала солнечное сплетение. Я не помнила, как он прилег рядом, и почти убедила себя, что все еще сплю, но разлившаяся по телу истома опровергала доводы. От избытка тактильных ощущений по позвоночнику пронесся холодок, в животе сладко заныло, грудь распирало от предвкушения – слишком реального для сна.

Осторожно приподняв голову, я всмотрелась лицо Блейка. Спокойное, безмятежное и такое… родное. Посапывая, он смешно морщил нос, словно кривился от неудачной шутки, но даже эта легкая гримаса не делала его отталкивающим. С трудом сдержав порыв погладить его по щеке, я поймала себя на приятно будоражащей мысли, что хотела бы просыпаться с ним каждый день.

Обнимать, уткнувшись носом в ямочку над ключицей. Целовать в отросшую за ночь щетину на скуле. И кокетливо шептать «привет», зная, что он ответит с довольной улыбкой.

Если бы я все не испортила своей глупой выдумкой, наша жизнь могла сложиться иначе. Но время не возвращается назад. И Блейк меня не простит.

Тихо всхлипнув, я коснулась его губ своими, словно извиняясь.

В этом поцелуе смешалось все – и тоска об утраченном, и неозвученные оправдания, и желание, которое я не могла ни заглушить, ни контролировать. Он стал бы последним, если бы Блейк меня оттолкнул, но он лишь расслабленно потянулся, не открывая глаз. В полусне обхватил за шею свободной рукой… и с жадным вдохом скользнул языком в мой рот.

Не веря в происходящее, я на секунду замерла в растерянности.

Блейк целовал меня! Снова!

Настойчиво и горячо, а его пальцы – поразительно нежные – погрузились в мои волосы на затылке, не давая отпрянуть. Да я бы и не стала! И, изнывая, ждала большего, пока его умелый язык дразнил мой.

Прикосновения заводили до дрожи. До крошечных разрядов тока под кожей. До зуда между ног. Меня целовали много раз, но так, как Блейк – никогда!

Нетерпеливо ерзая сосками по его груди, я отвечала на каждое движение жарких губ. А от мысли, что будет, когда он сунет руку мне в трусики, хотелось кричать.

Перекинув ногу через его бедра, я почувствовала возбужденный член.

От радости сердце сделало кульбит. Желание было обоюдным!