Невыносимый опекун

Чарити была эмоциональной во всем и нервничала с такой же горячностью, как и восторгалась. Барабанила ногтями по спинке кресла, закусывала губы и недовольно сопела. Я думала, ей понадобится успокоительное, но едва такси притормозило возле забора с предупреждающей о стройке табличкой, Чарити выскочила наружу и принялась бодро пожимать руки двум пожилым мужчинам в касках.

— Мистер Буше, мистер Маклански, благодарю за терпение. Готовы осмотреть площадку?

Я вышла за ней и сдержанно представилась.

— Долорес? — переспросил один из мужчин — коренастый и седовласый, с глубокими заломами морщин на широком лбу.

Его глаза пытливо изучали мое лицо, словно мы могли встречаться раньше.

— Простите, не уверена, что… — в недоумении я замялась, а он просиял.

— Отрадно видеть, что дочь пошла по стопам отца.

Настал мой черед удивляться.

— Вы его знали?

Нахмурившись, я попыталась вспомнить. Друзья отца заходили к нам в гости, но ни один из них не был похож на этого мужчину.

— Я Дастин Маклански, — пояснил он и, не получив должной реакции, добавил: — Мы с Тэдом когда-то были партнерами по бизнесу.

Какая странная история. Почему же я о нем не слышала?

— Мы начинали вместе, — продолжал Маклански, пока я неловко отмалчивалась. — А потом разошлись.

Интересно, почему? Не поделили бизнес? Может, поэтому отец не вдавался в подробности? Или стали серьезными конкурентами?

От новой догадки по телу прошла леденящая волна страха.

А вдруг это он — покупатель? И теперь, когда отец мертв, Блейк хочет продать «Рэдман» бывшему партнеру?

Это объясняло присутствие Маклански на строительной площадке. Логично, что ему интересны текущие проекты фирмы, ведь чтобы понять, принесут ли вложения выгоду, нужно досконально все изучить.

— Как чудесно, что вы встретились, — умилительно всплеснув руками, Чарити развернулась к подоспевшему инженеру, взяла протянутые каски и передала одну мне. — Мистер Маклански — наш давний проверенный поставщик, и каждый раз, когда мы пересекаемся на объектах, тепло отзывается о твоем отце.

Удушье от паранойи сменилось расслабленным выдохом. Пора прекращать искать врагов в каждом встречном.

Чертов Блейк! Из-за него я стала слишком подозрительной!

Пока мы поднимались и спускались по лестницам, сверяясь с планами готовых апартаментов, Маклански в приступе ностальгии закидывал меня вопросами.

— Как проходит погружение в семейный бизнес? Трудно работать под руководством Бенедикта?

— Пока не поняла, если честно, — уклончиво ответила я, не сразу сообразив, что он имел в виду Блейка.

— Говорят, он провел реструктуризацию.

Я снова насторожилась. Откуда такое любопытство?

— Хоть мы с Тэдом и разошлись в самом начале пути, — ударился в откровения Маклански. — Мне до сих пор небезразличны успехи фирмы. Всегда любил «Рэдман Риэлти», ведь в ней осталась частичка моей души.

— Нет, я ее не продам, и не просите, — я шутливо покачала головой.

— Какая жалость, а я так надеялся, — подыграл он, искренне рассмеявшись.

Неудачно пошутил? Или это был непрозрачный намек?

Закончив нарезать круги по этажам, Чарити с инженером перешли к обсуждению сроков сдачи, а я воспользовалась свободной минуткой и загуглила имя Маклански, но не нашла ничего, что могло вызвать опасения. Его строительный концерн уже двадцать лет прочно занимал нишу на рынке и никогда не участвовал в сделках по покупке других компаний.

Мы расстались, крепко пожав руки, но навязчивая идея прочно засела в голове и не отпускала до возвращения в офис. Если я не ошиблась, и Маклански действительно положил глаз на «Рэдман», важно было проверить реакцию Блейка.

Не придумав повода для встречи, я купила в «Старбаксе» американо и с гордо поднятой головой проследовала в знакомый кабинет. Секретарь потянулась к телефону, но под моим не терпящим возражений взглядом отдернула руку от трубки.

— Привет, босс, — изобразив доброжелательность, я заглянула внутрь. — Надеюсь, не отвлеку?

Сидевший за массивным столом Блейк нехотя оторвался от ноутбука:

— Что-то срочное?

Когда-то здесь располагался кабинет отца, но после перестановки даже вид из окна казался чужим и вызывал отторжение. Не осталось ни шкафа с коллекцией бейсбольных мячей, ни призовых статуэток на подоконнике, ни фотографий и дипломов на стенах. Мне претила эта лаконичность. Безликое и мрачное пространство — такое же, как душа Блейка.

От острой тоски кольнуло сердце. Почему люди не ценят то, что у них есть? И лишь потеряв, осознают, как это было дорого?

Отогнав унылые мысли, я подошла ближе и поставила перед Блейком стаканчик:

— Без сахара, как ты любишь. Сойдет за достойную причину?

— Польщен твоей заботой, — он с недоумением изогнул бровь, но кофе все-таки взял. — Так чего ты хотела?

Когда-то хотела его. А теперь…

Я не смогла сформулировать — вид стола отвлекал. Вместо проверки я представила себя лежащей на нем с ногами на плечах Блейка. Так ясно, что спина ощутила холодок отполированного дерева, а соски сжались в предвкушении.

— Долорес? — он сделал глоток, но я не почувствовала запаха кофе — тестостерон в воздухе зашкаливал.