Невыносимый

И руки снова дрожат, как у психически нестабильной девицы. Вот бы когда скандал с Игнатом пригодился, чтобы выплеснуть все накопившиеся эмоции. Но да ладно. Сейчас отцу нужны мои мозги, а не стенания о том, как там его новоиспеченный зять поживает.

– Ярослав. Брат Игната. У него Макс, а с ним вместе и Григорий, – выношу новой мыслью, сжимая ладони в кулаки так крепко, что на внутренней части остаются глубокие борозды от ногтей. – У последнего можно спросить. Уверена, он точно знает, куда могли отвезти этого Сергея.

К слову, о Ярославе. Разговор о нем возвращает мои размышления к первому вопросу родителя.

– А насчет твоего первого вопроса, – озвучиваю эти самые мысли. – Василиса, жена Ярослава, сказала, что эти мажоры так развлекаются в том клубе. Что-то вроде ролевых игр устраивают. Не всегда на добровольных началах. Игнат подтвердил и добавил, что зачастую им продают их жертв. А девственницы особенно высоко ценятся. Своего рода бизнес. С хорошим прикрытием сверху. И сказал…

Тут я замолкаю. Мне не хочется думать плохо о сестре, но слишком уж складно все выглядит, так что глупо отрицать возможное очевидное.

– Он сказал, есть вероятность, что их на меня навели. С учетом, что это Валя предложила туда сходить… В общем, он подозревает, что она могла…

Опять замолкаю. На этот раз даю отцу возможность самому додумать окончание моих слов. Он и додумывает. Мрачнеет.

– Поговорю с Аллой, – вспоминает про ее мать. – И Григория этого вашего тоже найду, если в самом деле при Орлове-младшем, несложно, – кривится, поднимается на ноги, разворачивается к двери, но не уходит.

Задерживается. Явно колеблется, прежде чем развернуться снова, но уже ко мне. Равняется со мной за два шага. Склоняется и крепко обнимает за плечи, целуя в макушку.

– Потерпи. Помогу, чем смогу. Все-таки, несмотря ни на что, ты моя дочь. А если сам не смогу, так этот твой Орлов, рано или поздно, сумеет, хотя и сам по уши в дерьме пока. Какой бы он ни был, а изворачиваться он умеет, этого не отнять.

О, в этом я нисколько не сомневаюсь!

Гады – они такие… изворотливые.

– Я знаю, – отвечаю, обнимая его в ответ за талию. – Не волнуйся за меня. Все будет хорошо. Я обещаю.

В конце концов, бросать одного сына и рожать в тюрьме второго я точно не собираюсь…

Глава 20

Игнат

Затхлый воздух. Я хватаю его ртом короткими урывками, почти ворую. Никак не надышаться. Малейшую возможность выбивает очередной удар, на этот раз под дых. Точный. Выверенный. Безжалостный. Беспощадный. Каждый из них скручивает внутренности и обжигает, призывая выблевать свои кишки.

– Что, уже не такой борзый, да, Орлов?! – доносится из-за стальных прутьев, с другой стороны.

Нет, не от того, кто так усердствует надо мной, целясь в диафрагму. Этот как раз молчаливый. Целиком и полностью сосредоточен на своем занятии, аж взмок от усердия. Паузы в этой пытке короткие. Чисто чтоб не отключился. По крайней мере, не сразу. Ублюдки собираются наслаждаться своими деяниями минимум до утра, если им повезет, то и дольше. Один – бьет. Другой – тот, что теперь держится подальше, в сторонке, на безопасном расстоянии, исходит слюной и ядом. Я ж ему руку сломал, пока они меня сюда тащили. Но спасибо, все его еб*нутые подначки помогают цепляться за реальность и не отключаться, в какой-то мере даже притупляют боль. А все потому, что пока он изливает свои маловыразительные стенания, я представляю, как…

– Когда я отсюда выйду, вторую руку тебе сломаю, – обещаю уже вслух.

Мент скалится и заходится визгливым смехом.

– Не выйдешь, Орлов! – сплевывает на пол. – Твой труп отсюда скорее вынесут!

Это он так снова на то, чтоб я явку с повинной подписал, намекает. Бумаги давно заготовлены. И пустое место, чтоб добавить в красках новых эпизодов, если вдруг захочется, тоже оставлено.

– Смотри, чтоб тебя самого отсюда не вынес… – не договариваю, крепче стиснув зубы.

Удар по печени – он такой, сука, коварный и сам по себе красноречивый, не оставляет особого разнообразия в вариантах.

– Да мне-то что? – снова веселится за мой счет мент со сломанной рукой и наспех склеенным гипсом. – Меня здесь нет. Как и тебя. Никто ничего не видел, все не при делах!

Понятия не имею, сколько времени торчу на этом крюке, подвешенным за руки. С освещением тут напряг, стены и пол – голый бетон, попорченный временем, сыростью и плесенью. Х*р его знает, для чего используются эти подвалы, другие клетки пусты. Не следственный изолятор, не отдел, не тюряга, скорее передержка для животных, судя по заржавевшим кормушкам у решеток. Куда отвозят моих ребят, которых упаковывают одновременно со мной тоже пока непонятно. Тая… В их же интересах, чтоб с ней обращались куда лучше, чем происходит в случае со мной. Нет, не убью. По крайней мере, не сразу. Не только руки и ноги переломаю, хребет вытащу и вокруг горла намотаю, если хоть пальцем тронули.