Невыполнимая задача, Из цикла Старая фотография

Однако, Алёшка успел нажить себе врагов. Особенно, его невзлюбили экскурсоводы, которые вели организованные группы посетителей. По ходу экскурсии они читали заученный наизусть, рассчитанный по минутам текст. Чтобы не толкаться и не перекрикивать друг друга, экскурсоводы вели свои группы в соответствии с заранее согласованным расписанием. Алёшкина активность, уже несколько дней нарушала привычный ритм их работы. Их совершенно не интересовало, что и зачем тут происходит. Экскурсоводами подрабатывали приходящие историки, к штату музея они не относились, и администрации не подчинялись. Их даже невозможно было собрать вместе, чтобы объяснить важность происходящего фотографирования. Попытка привлечь экскурсоводов к съёмкам, не увенчались успехом. Организованные группы не могли, и не хотели ждать. В основном это были приезжие, и у них всё было расписано заранее. Среди экскурсоводов вызревала оппозиция. К концу съёмок, их раздражение стало приобретать всё более открытые формы.

Организационная возня, жалобы экскурсоводов, уговоры участников процесса, многократные репетиции, а главное страх что-нибудь упустить, выматывали. За целый день Алёшка снимал всего один кадр, не делая никаких вариантов или дублей, потому, что просто не было плёнки. Так прошла неделя, дирекция музея уже не скрывала раздражения. Уже открыто говорили, что «пацан валяет дурака»! Настоящий фотограф пришёл бы, да и щёлкнул. А этот, парализовал работу музея. О нём, посетители говорят больше, чем о музейных экспонатах! Но бросить работу, Алёшка уже не мог.

Серый, пустой, мрачный зал Героев, широким проходом примыкал к залу Победы, состоящему из сплошных цветных витражей, сияющих за счёт огромного количества люминесцентных ламп. Алёшка заметил, что под определённым углом, на серых стенах Зала Героев отражаются разноцветные блики этих витражей. Он решил этим воспользоваться и снять оба зала в одном кадре. Посчитав выдержку, получалось, что для витражей нужно всего 3 секунды, а для зала Героев, целых 15 секунд. То есть, подсветку витражей нужно выключить после трёх секунд, а вся массовка, замерев, должна продолжать неподвижно стоять ещё 12 секунд. При этом, выключатели витражей находились в другом зале. Никоим образом не получалось показать, когда нужно выключить витражи. В этих залах не было экспонатов и за ненадобностью, там не было смотрителей, потенциальных Алёшкиных помощников, так хорошо справлявшихся в предыдущих залах. Единственным выходом, было организовать помощников из числа посетителей.

Алёшке повезло, в музей забрела группа учащихся старшеклассников балетного училища. Все они были стройными и красивыми. Лучших моделей невозможно придумать. Тут же оказалась группа рабочих какого-то завода. Им не пришлось долго объяснять, в чём состоит задача. Главное было перекрыть вход в зал, что было непросто, потому что другого выхода из музея не было, и обойти зал стороной посетители не могли. Понятно было, что образуется пробка, и наверняка будут недовольные. Чтобы вовремя выключить свет витражей, но при этом дать знать всем, что съёмка ещё продолжается и нужно продолжать стоять неподвижно, договорились, что Алёшка будет громко считать секунды вслух.

Каждого статиста Алёшка поставил в правильное место, и все «модели» приняли одухотворённые позы. В нужный момент, рабочие завода замкнули «оцепление», и началась репетиция. Оказалось, что тот, кто должен был выключать свет, находясь в другом зале, плохо слышал команды, и поэтому Алёшка вынужден был орать, во всё горло. Вроде всё складывалось удачно. Начали съёмку на последний оставшийся кадр плёнки. Алёшка снова, что есть силы начал считать.

– Один! Два! Три! – орал Алёшка.

Витраж погас. В Зале Победы стало темно. В этот момент за спиной он услышал какую-то возню и возмущённые возгласы. Но он так орал, что массовка, предупреждённая, что во время съёмки в сторону камеры смотреть нельзя, этого не замечала.

– Четыре! Пять! Шесть! Семь! – он спиной понял, что какая-то женщина пытается прорвать оцепление, но мужики её не пускают, – восемь! Девять! Десять! Одиннадцать! Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать! Пятнадцать! Снято! – Алёшка радостно перевёл дух.

– Здесь музей! Кто позволил вам орать, в музее?! – завизжала в ухо, возмущённая женщина, как позже оказалась экскурсовод, наконец, прорвавшаяся через оцепление, – в музее нужно шёпотом разговаривать! – продолжала она вопить, – Вы слышите? Шёпотом! Шёпотом!