Невыполнимая задача, Из цикла Старая фотография

Прибыв на место, Алёшка понял, что задача действительно не простая. Понятно, что театр на фотографии должен узнаваться. Для этого нужно сфотографировать весь фасад здания, а это как раз и не получалось. В кадр помещались только двери, вход в театр. А если отойти подальше, то в кадре, на переднем плане, оказывался либо уродливый столб, либо светофор. Покрутившись вокруг, Алёшка решил попробовать из окна дома напротив. Он так делал не раз, заходишь в подъезд, открываешь окно и снимаешь. Однако окна подъезда выходили только во двор. Значит, нужно попробовать из окна какой-нибудь квартиры. Так делать тоже приходилось. Жильцы обычно разрешали. Им было даже приятно, что вид из их окна был оценён, и кто-то даже хотел сфотографировать. Проблем никаких, время летнее, открыл окно и щёлкнул, всего-то делов.

Выбрав нужный подъезд и этаж, Алёшка позвонил в дверь. Её открыл пожилой седовласый улыбающийся человек, опиравшийся на палку-костыль. Казалось, он даже обрадовался неожиданному визиту.

– Извините за беспокойство, нельзя ли из вашего окна сфотографировать здание театра?

– Сфотографировать? Здание? Театра? Конечно, пожалуйста, – улыбка стало ещё шире, показались жёлтые прокуренные зубы с железными фиксами. Старичок улыбался и разговаривал, не разжимая рта. Вероятно, зубной протез плохо держался, и он боялся его потерять, – проходите вот сюда, в комнату.

Судя по обстановке, старичок жил один и был рад внезапному развлечению. Алёшка прошёл к окну и убедился, что из него не видно не только театр, но и вообще ничего. Из-за огромного ветвистого дерева, театра не будет видно из любого окна. Всё более понятно становилось то, почему задача оказалась не выполнимой, ни за какие гонорары. Сзади с шумом захлопнулась дверь в комнату. Алёшка повернулся, чтобы извиниться за беспокойство и поблагодарить, но увидел перекошенное, злобное лицо старичка.

– Кхе, кхе, кхе, – старичок закашлялся, из глаз выступили слезы, лицо выражало восторг, – попался сучара! Сфотографировать пришёл?! Я 30 лет в органах! Меня не обманешь! Сдавайся гад! – вставная челюсть прыгала во рту и летели слюни.

Старик тряся. Спиной он подпирал закрытую дверь. Одной рукой он опирался на палку-костыль, которой стучал в пол. Другой рукой он размахивал огромным самодельным кухонным ножом. Дед был явно неадекватный. Алёшке стало страшно от того, что этот дедок вдруг, тут не дай бог, умрёт. Да и ножом, вполне мог полоснуть.

– Из Вашего окна ничего не видно. Извините за беспокойство, – Алёшка старался говорить спокойно, чтобы не провоцировать ветерана органов.

– Да? Не видно? А что же ты пришёл, если невидно?! Я тебя суку, насквозь вижу! Стой где стоишь! Иначе, убью!

Алёшка не знал что делать. Становилось совсем не смешно.

– Извините, я не понимаю, если театр фотографировать нельзя, то зачем же Вы меня впустили?

– Ты мне театром голову не морочь! Театр, тебе не театр нужен! Ты, Центральный Комитет сфотографировать хотел! – вопрос, что он сам впустил, несколько смутил старичка.

– Из вашего окна ничего не видно. Ни театра, ни Центрального Комитета.

– Как это не видно?! Очень даже видно, зимой!

– У меня задание издательства, сфотографировать театр! А если будет задание, то и Центральный Комитет сфотографирую! Но, сейчас нужен только театр!

– Задание говоришь? Покажи документ!

Никаких документов Алёшка при себе не имел, даже билета в читальный зал. Положение становилось отчаянным.

– Нет у меня документа, но я могу позвонить в издательство, – Алёшка увидел на столе телефон, – там подтвердят, что это задание!

– Кхе, кхе. Так я и знал, врёшь ты всё, сучара! Ладно, звони.

– Это Алексей, я пришёл по Вашему заданию фотографировать театр, а меня взяли в заложники. Требуют предъявить документ, а у меня нету.

– Отойди от телефона! – старичок больно пнул Алёшку палкой в спину, – дай трубку, я сказал! – Вы кто? Здесь Центральный Комитет! Кто разрешил фотографировать?

Битых 15 минут старичок припирался с кем-то из издательства. В конце концов, договорились, что из издательства привезут письмо на бланке, с подписью и печатью. Алёшка сгорал от стыда. Он ведь, в издательстве пробыл всего минут десять, и не был знаком там ни с одним человеком. Не мог назвать ни одного имени, и уже ухитрился вляпаться в скандал. Теперь незнакомые ему люди сочиняют письмо, что-то объясняют своему начальству, зачем понадобилась печать. Господи, что они там говорят…. Не нужно ему это издательство и фотография, ну их всех к чёрту. Он просто хочет домой.

Ждали часа полтора. Старичок, похоже, был уже сам не рад, что всё это затеял, в туалет не сходишь. А Алёшка наоборот успокоился, даже если ветеран сейчас умрёт, то у него есть свидетели, как всё произошло. Наконец в дверь позвонили, и в щель просунули конверт. Там было письмо с печатью, что Алексей действительно находится на задании, и фотографировать театр ему разрешается. Старичок долго разглядывал письмо на свет, изучал печать, чуть ли не пробовал на зуб, и наконец согласился.