Невыживший

– У нас с Олежкой любовь типа была, – пояснила Ляпина, объясняя, почему Филиппова она запомнила лучше. – Детская.

– Понимаю, – кивнул Самсонов.

– Другой у нас в приюте не было, – сказала Ляпина.

– Его усыновили раньше вас?

– Меня удочерили, – поправила физкультурница. – Да, он раньше свинтил из детдома.

– Вы виделись потом?

– Нет.

– Не пытались найти его?

– Нет, зачем?

– Ну, подруг-то вы нашли? А тут первая любовь.

Ляпина пожевала губами.

– Кто-то из них сам меня нашел, – сказала она. – Теперь уж и не помню, кто. Я это уже говорила.

– Говорили, верно.

– А потом я вообще замуж вышла, не до этого стало.

– И стали Ляпиной?

– Ну, да. Взяла фамилию мужа, как полагается. А в детдоме Сусловой была. Потом Гроцкой – это фамилия приемных родителей.

Самсонов расспросил физкультурницу, часто ли она встречалась с подругами, по каким поводам, куда ходили. Ляпина отвечала то же самое, что и Нестерова.

– Когда в последний раз с Симохиной и Пахомовой общались?

Физкультурница подняла глаза к потолку.

– Дайте-ка сообразить. Кажется, зимой. С Новым годом поздравляли друг друга.

– А потом?

– Не припоминаю.

– До этого, как я понял, вы встречались чаще.

– Пожалуй. И что?

– Почему такой большой перерыв? Даже не созванивались ни разу?

– Говорю же, нет. Дел было много. – Ляпина пожала плечами. – Семья и все такое.

– А с остальными?

– И с остальными тоже, – нехотя ответила женщина.

– Может, вы поссорились?

– Нет.

– Уверены?

– Абсолютно. С какой стати?

– А кто-нибудь из ваших подруг ссорился друг с другом?

– Не знаю. Думаю, что нет.

Ляпину Коровин тоже отвел в соседнюю комнату и оставил с Нестеровой.

– Сговорятся ведь, если что, – проговорил он, вернувшись.

– Ничего, – ответил Самсонов. – Пусть сговариваются. Послушаем, как слаженно врать будут. Даже любопытно.

– Они и сейчас словно сговорились.

– Похоже поют, да?

– Угу. – Коровин открыл окно и закурил. – Я на пять минут, ладно?

– Давай, – разрешил Самсонов. – Прервемся.

Следующей в кабинет вошла Кремниева – в девичестве Одинцова, затем по первому мужу Степанова Елена Дмитриевна. Врач-педиатр была дородной веселой брюнеткой с горбинкой на носу и большими миндалевидными черными глазами. Она села, положив ногу на ногу, и улыбнулась поочередно Коровину и Самсонову.

– Вы ведете это дело, да? – спросила она старшего лейтенанта. – Или вопросы тут только вы задаете? – Она подмигнула и рассмеялась.

– Я веду, – улыбнулся Самсонов в ответ.

Дальше разговор строился примерно по той же схеме, что и два предыдущих. Как подруги нашли друг друга, Кремниева не помнила. С мальчиками в детдоме проблем не было. Анисимов нормально общался с Корчаковой и Симохиной, в своей травме их не винил. Да и обошлось все вроде. Похромал да и забегал. Ковылял, правда, слегка, но, может, это с возрастом прошло.

– У вас тут накурено, – заметила, принюхавшись, Кремниева, – Можно и мне сигаретку?

– Пожалуйста, – кивнул Самсонов.

Коровин хотел было дать женщине сигарету, но та отказалась, достав из сумочки свои.

– Только эти курю, – пояснила она. – Привыкла.

– У вас в детдоме были мужчины-воспитатели? – дежурно спросил Самсонов, уже ожидая отрицательный ответ. Он просто следовал схеме, по которой допрашиваемым полагалось задавать схожие вопросы и сравнивать ответы. Если появлялись противоречия, надо было выяснить, откуда они взялись. Проще говоря, кто врет и почему.

– Воспитателей не было, – ответила Кремниева, выпуская клубы дыма. – Были приходящие.

Самсонов насторожился.

– Приходящие? Что это значит?

– Ну, из всяких служб социальных. Появлялись время от времени. Психолог был, гинеколог.

– И часто они заходили?

– Гинеколог – раз в полгода, да и то только к старшим. Я у него, по-моему, всего раз была. Меня удочерили потом, и я стала Одинцова. А до этого, пока воспитывалась в приюте, Галкина была.

– А психолог?

Кремниева глубоко затянулась, резко выпустила дым через ноздри.

– Этот раз в неделю приходил.

– Зачем?

– Психологические портреты составлял, мониторинги проводил. Беседовал.

– О чем?

– Думаете, с детдомовцем не о чем побеседовать?

– Вы были у него на приемах?

– Как все.

– Что можете о нем сказать?

– Да ничего особенного. Где у вас пепельница? – Кремниева поглядела по сторонам.

Коровин придвинул ей пепельницу.

Самсонов повторил свой вопрос.

– Звали его то ли Андрей Викторович, то ли Виталий Андреевич, – ответила Кремниева. – Точно не скажу. Много лет слишком прошло. Не очень приятный человек. Мне все казалось, что он меня и не видит вовсе, а так… бумажки с моим именем заполняет только.

– И это все, что вы помните?

Кремниева пожала плечами:

– Ну, да.

Затушив окурок, она резким движением отодвинула пепельницу. Самсонов заметил, что она больше не улыбается, да и говорить стала как-то отрывисто. Он попытался поймать взгляд ее черных глаз и не смог. Врач смотрела куда угодно, только не на него.

– Ладно, закончим на этом, – сказал он. – Я вас попрошу немного подождать в соседней комнате.