Невыживший

Самсонов принял душ и поджарил себе пару яиц с беконом. Он почти не думал о Наталье, когда был в управлении или ездил по делам, но здесь, в собственной квартире, где они с ней прожили не так уж долго, старший лейтенант вдруг остро ощутил, что ему не хватает ее. Он задал себе вопрос: готов ли он дать Наталье то, что она хочет, ради того, чтобы видеть ее каждый день, возвращаясь с работы домой, а также по выходным? Чтобы найти ответ, надо было представить себе эту жизнь. И еще… ребенка. А может, даже и не одного. Самсонов тяжело вздохнул и приоткрыл окно, чтобы свежий вечерний воздух проник в дом. Он стоял, глядя в темноту окна, испещренную неоном вывесок, когда яичница шипением дала знать, что готова. Полицейский выключил конфорку и принялся соскребать со сковороды то, что получилось. Выглядело и пахло аппетитно.

Самсонов заканчивал свой поздний ужин, попивая зеленый чай, когда ему позвонил Рогожин.

– Ну, что? – спросил Самсонов, поднеся телефон к уху.

– Жженова мертва! – Рогожин вкратце описал то, что обнаружил в квартире журналистки.

– Вызывай Полтавина, – велел старший лейтенант, когда опер закончил говорить. – Я еду к тебе!

Он повесил трубку, поставил тарелку в раковину, вылил туда же остатки чая и стал собираться.

Убийца добрался до Жженовой! Это была его, Самсонова, вина. Он решил, что преступник выйдет на связь с ним, захочет доказать, что полиция ошибается на его счет, но тот взялся за журналистку. И среагировал очень быстро, а ведь Самсонов считал, что преступник не интересуется реакцией прессы и не читает газет. Значит, он не так уж и зациклен на мести? Может, он мечтает прославиться и тщательно следит за публикациями? Как иначе он так быстро узнал о статье?

Уже по дороге к машине Самсонову пришла в голову мысль, что, возможно, из-за убийства Жженовой у Корчаковой появился шанс: что, если убийца отложил экзекуцию с бамбуком, чтобы разделаться с журналисткой, а уж потом вплотную заняться очередной запланированной жертвой? Хоть бы так!

Глава 13 День четвертый

– Я сейчас вырублюсь! – сонным голосом пожаловался оклеенной веселыми обоями стене Рогожин. Он сидел в кресле, наблюдая за снующими по квартире криминалистами под предводительством Полтавина.

– Не хнычь, – равнодушно зевнул Самсонов.

Он осмотрел место преступления вместе с медэкспертами и даже успел отклонить два предложения Полтавина сделать ставку.

– Этот парень – просто изверг! – проговорил Рогожин. – Я так понял, что он стегал Жженову кнутом не меньше часа. Снимал с ее спины слой за слоем. – Опера передернуло. – Там все было в крови! – добавил он, вспомнив, как обнаружил труп журналистки.

– Именно кнутом? – уточнил Самсонов.

– Полтавин говорит, что ничем другим подобное сотворить невозможно.

– Кнут, – задумчиво повторил старший лейтенант. – Очень интересно.

– Да уж! – Рогожин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Разбуди меня, если понадоблюсь.

Вошел Полтавин в прозрачном комбинезоне и сел в кресло.

– Хорошо, что серийные убийства встречаются не так уж часто, – сказал он кисло, – иначе вы, парни, свели бы меня с ума.

– Да, повезло тебе, – согласился Самсонов. – Что там с Жженовой?

– С Жженовой покончено.

– Это я и так понял, умник.

– Плоть снята до костей, позвонки перебиты сильным ударом, все вокруг забрызгано кровью. Судя по ранам и следам, преступник орудовал кнутом, который задевал стены и потолок, оставляя на них кровавые полосы.

– Сам убийца тоже должен быть в крови?

– Ну, не с ног до головы, конечно. Он, как я понимаю, стоял довольно далеко. Длина кнута… метра полтора. Более длинным в комнате орудовать было бы затруднительно.

– Сколько ударов нанес убийца?

Полтавин пожал плечами, скрипнув пластиком комбинезона.

– Откуда же я знаю? Думаю, много. Потолок весь покрыт полосами, так что, если каждую считать за удар, получается не меньше сорока.

– Следы оставил?

– Ну, это покажут анализы, хотя я бы сказал, что нет.

Самсонов кивнул. Он так и думал.

– Единственный интересный момент, о котором стоит упомянуть уже сейчас, – это волосы, найденные в ранах, – добавил Полтавин.

– Волосы?

– Да. Длинные и жесткие.

– Чьи?

– Этого я не могу на глаз определить. Утром все будет. Обещаю.

Самсонов поерзал. В очередной раз он мысленно посетовал на то, что анализы не делаются мгновенно.

– Ладно, спасибо, – сказал он. – Вы закончили?

– Почти. Еще минут двадцать, и можно будет сворачиваться. Кстати, завтра открываются скачки на новом ипподроме, не хочешь сделать ставочку?

– Мне сейчас не до игр, – ответил Самсонов.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами криминалист. – Я бы тебе лошадку подсказал. Верняк!

– Тебе-то откуда знать?

– У меня нюх! – Полтавин потрогал указательным пальцем свой мясистый нос.

– Тебе ментоловой мазью давно все обоняние отбило! – усмехнулся Самсонов.

– Так не будешь ставить?

– Нет.

– Я подожду до утра, – сказал криминалист, не желая сдаваться. – Позвони, если надумаешь.

– Непременно. Кстати, как там дела с волокнами, которые ты отправлял на анализ?