New born (СИ)

Алекс садится перед зеркалом. Пропустив волосы между пальцев и собрав пряди в горсти, натягивает кожу на лбу и висках, вглядывается в свое лицо. «Дурнушка. Как есть, дурнушка. Вдобавок, круглая идиотка». В определенные моменты, ей остро, до боли не хватает матери. Некоторые вещи мужчины просто не в состоянии понять, и никогда не будут в состоянии. Время от времени она пытается представить себе мать. Её лицо, голос. Что бы она сказала, как утешила бы. Наверняка сказала бы, что Алекс красавица, а будет еще краше. Перебирала бы её волосы, говорила бы, какие они густые, мягкие и чудесные. Возможно, дала бы примерить что-нибудь из своих украшений, пообещав подарить потом на свадьбу. Впрочем, откуда ей знать? У нее никогда не было матери. Резко отвернувшись от зеркала, Алекс порывисто поднимается и, одевшись, выходит из дома. Идет, не заботясь о направлении - Дарк Лейк можно, при желании, обойти пешком, тут не заблудишься. Непроизвольно цепляет взглядом знакомую фигуру в зеленовато-серой куртке, что маячит у дверей аптеки. Бен останавливается, заглядывает в пакет с покупками, морщит лоб. Потом медленно шагает вдоль улицы, нашаривая что-то в кармане, наверное, ключи от машины. Прикусив губу, Алекс идет следом. Подойти бы сейчас, заговорить, как ни в чем не бывало. С той памятной размолвки они с Беном и словом не перекинулись. Это как-то… неправильно. И здорово напрягает. А еще подслушанный разговор не выходит из головы. Если Бен так серьезно болен, отчего они не найдут хорошего врача? Он даже в местную больницу больше не обращался. Что он в себе такого носит, чего нельзя никому показывать? Вероятнее всего, это связано с Островом. Но от Бена черта с два добьешься правды, больше шансов, что проболтается Джон.

На улице ни души; рядом с джипом Бена маячит небольшой темный фургон, из недр коего двое мужчин в одинаковых серых вязаных шапках выгружают какую-то мелкую садовую мебель. Решившись, Алекс ускоряет шаг, и уже открывает рот, чтобы окликнуть отца, но тут происходит что-то странное и пугающее – мужчины в шапках бросают свой груз, во мгновение ока хватают Бена под руки и запихивают в фургон, который тут же срывается с места. Крик застревает у Алекс в горле; она бросается вперед, бежит за фургоном, лихорадочно пытаясь запомнить номер и, одновременно, справиться с паникой. Она не смотрит по сторонам, не видит ничего вокруг и совершенно напрасно. Её внезапно хватают за плечи и зажимают ладонью рот; она отчаянно брыкается, по пути к громоздкому черному «Вольво», припаркованному за углом.

Съёжившись на заднем сидении как загнанный зверек, Алекс тяжело, со всхлипами дышит; одного из нападавших она укусила за руку, так что теперь у нее во рту мерзкий привкус, а сердце колотится, кажется, у самого горла. Человек, что сидит впереди, рядом с водителем, оборачивается. Его лицо кажется Алекс смутно знакомым, но объятый паникой мозг отказывается вспоминать, где именно она могла его видеть.

- Здравствуй, Александра, - произносит он безо всякого выражения, - мы встречались очень давно, ты была ребенком и вряд ли меня помнишь. Меня зовут Чарльз Уитмор.

========== 10. ==========

- Мне жаль, что все так вышло.

Голос Безымянного, на самом деле, был исполнен искреннего сожаления. Бен отступил к стене, прижался лопатками и затылком. Глядел в сторону, куда-то в угол. Мучительнее всего было видеть знакомое до мельчайшей черточки лицо. Терзавший его поначалу болезненный клубок из сожалений, мук совести и ощущения утраты почти растаял. Безымянный растопил этот клубок, шаг за шагом, сам о том не подозревая. А, может быть, и подозревая, и даже зная наверняка. Сколько лет он прожил на Острове рядом с братом, ставшим его заклятым врагом? Никто этого не знает, даже Ричард. Счет шел на века. За такую уйму времени он должен был научиться читать человеческие души, будто раскрытую книгу. Знал ли он, что причиняя Лайнусу боль, он, на самом деле, дарует ему желанное искупление? Вряд ли. Скорее всего, ему просто нравилось играть с человечком, оказавшимся целиком и полностью в его власти.

Безымянный сделал шаг, придвинувшись вплотную, так, что Бен услышал его дыхание. Зачем он дышит? Он ведь не человек, ему не нужен кислород. Странные мысли лезут в голову. Когда Локк стоял вот так близко, от него исходило ощущение тепла и жизни, он как будто заполнял собой окружающее пространство, каждую его клеточку, каждую молекулу воздуха. Нет ничего более непоправимого, чем смерть. Нет ничего более непоправимого, чем чувствовать сейчас на том самом месте, которое занимал Джон, холод и пустоту. Хотя, отчего же холод? Пальцы Безымянного, ухватившие его за подбородок, по-человечески теплые. Вот он поворачивает голову Бена, насильно заставляя глядеть прямо на него, нежно обводит контуры его лица, уделяя особое внимание губам.