New-Пигмалионъ (СИ)

Но тут и без ругани не обошлось.

Причем, Агаша рано начала показывать Дюрыгину свои остренькие зубки.

— Это твои родители и твои подруги? — хмыкнув, спросил Дюрыгин, перебирая фотографии.

— Извини, других у меня нет, — ответила Агаша, сердито отбирая у Дюрыгина альбом.

— Говно вопрос, — сказал Зарайский, — родителей и школьных подружек подберем по нашей базе данных из незамыленных актеров, и мамочку такую русскую красавицу, и папашу русского чудо-богатыря, и подружек из кордебалета…

— А мою родную маму куда? — спросила Агаша.

— А родная мамаша посидит у себя в Тамбове и поглядит тебя по телевизору, — ответил Зарайский.

— Я между прочим из Твери, а не из Тамбова, — сказала Агаша.

— Да какая нахрен разница, — развел руками Мотя, — Тверь, Тамбов…

Но Агаша обиделась и сперва пошла из принципа в отказ, — либо маму и подружек настоящих, либо…

— А что либо? — Дюрыгин стал вдруг совершенно серьезным, — а что либо то? Мы ведь можем тогда и невесту другую по кастингу подобрать, если что…

Угроза подействовала.

Агаша признала, что погорячилась и согласилась на подставных мамашу с родственниками и подругами.

— Ну и правильно, родная, — обняв молодую невесту за плечи, сказал Дюрыгин, — а то у этих рожи какие-то не телегиничные, нам всю картинку испортят.

Свадьбу снимали четыре съемочных дня.

Во-первых, с Мэрией и с Храмом Христа Спасителя в один день никак не связалось.

Пришлось разделить эти две съемки, подстроившись под городское и под церковное начальство.

Потом ждали погоду, чтобы получилась хорошая сцена на теплоходе…

— Слушай, Дюрыгин, спонсоры просят сценарий изменить, — сказал Зарайский на третий день съемок.

— А что так?

— Очень хотят, раз уж свадьба, то обязательно показать первую брачную ночь.

— Они что? Охренели вконец? — возмутился было Дюрыгин.

— Они десять миллионов накидывают в смету, причем налом, — сказал Зарайский, — да там еще реклама виагры и прочих мужских возбудителей пойдет на миллион или на полтора, в этом месте…

— В каком этом месте? — переспросил Дюрыгин.

— Там, где про первую брачную ночь, — ответил Зарайский, Миша уже весь в рекламсодателях по самые помидоры.

— Я им что? Стриптизер-Тарзан что ли? — возмутился Дюрыгин.

— Подумаешь, — хмыкнул Зарайский, — хочешь, мы вместо тебя с Агашей дублера со спины снимем?

— На ней в постели? — переспросил Дюрыгин.

— Ага…

Но Агаша на это наотрез не согласилась.

— Ну и дура, — в голос сказали потом про нее Михаил Викторович с Зарайским, — Ксюша Собчак потом бы локти кусала от зависти, а Агашка от такой славы отказалась…

* * *

Студийные съемки массовки в декорациях, как самое предсказуемое и относительно легкое, оставили на последние два съемочных дня.

Зарайский сперва планировал Ирму в свидетельницы.

Но Дюрыгин запротестовал, мол надо совершенно юную, чтобы на вид казалась бы еще моложе невесты и тем самым вызывала бы некий особый сексуальный восторг у ценителей юной нетронутой красоты.

Свидетельницу подобрали…

Такую подобрали, что тюменские спонсоры тут же поклялись всеми своими нефтяными вышками, что непременно свидетельницу увезут к себе в Тюмень. И там все на ней женятся. По очереди. Сперва самый главный, потом разведется и отдаст тому, что поменьше, потом и тот разведется и отдаст… И так далее.

Это шутки у них такие тюменские были.

Ирма появилась в студии за час до начала съемок.

— Ты чего-то рано сегодня, — нараспев сказал Мотя.

— А это потому что я теперь не звезда, — с горечью сказала Ирма, — быля я звездою, опаздывала на час или на все два и массовка меня дожидалась вместе с режиссером, а теперь я статистка, теперь я должна за час приезжать и сама буду теперь звездочек ждать, покуда они там опаздывать со своими капризами будут.

— Да рано ты себя списала, — примирительно сказал Мотя, — ты еще им и нам всем покажешь.

— Что я покажу? — хмыкнула Ирма, — грудь свою покажу? Так и видели уже…

— А я как-то пропустил, Ирмочка, я бы поглядел, — осклабился Мотя.

— Теперь и отныне только за деньги, — жестко сказала Ирма, — потому как в любовь больше не верю.

— А у меня невеста моя в автокатастрофе разбилась, — некстати вдруг сказал Мотя.

Помолчали.

— Это ведь я ради нее в поход матросом пошел, чтобы себя изменить, чтобы как морской волк у Джека Лондона, понимаешь?

Ирма не ответила. Она думала о своём.

— Ирма, ведь не каждая женщина может так вот, такого как я настолько расшевелить, настолько достать, что захочешь вдруг ради женщины изменить все в своей жизни, — сказал Мотя, — а вот она смогла меня достать.

Ирма поглядела на Мотю.

Он плакал.

Большие, крупные слезы катились из его глаз.

* * *

Пронести пистолет через рамку мимо милиционеров?

А Ирма никогда через рамку не ходила. Милиционеры ее знали и пускали сбоку.

Но сегодня, на всякий случай, чтобы не рисковать, она прошла через шестой подъезд… Где рабочие ходят… И пронесла.

Теперь надо было заменить стартовый пистолет на папин револьвер с табличкою на нем «товарищу Вальберсу от Генерального Секретаря…»

* * *

Агаша была в белом платье на кринолине.

— Ах, как бы я смотрелась бы в свадебном, — подумала Ирма, глядя на Агашу.