NEXT-3: Дюбин снимает маску

Не успел Лавр перешагнуть порог квартиры, как недобрые предчувствия навалились на него. Когда он общался с окружающими его людьми, с тем же Санчо, эти мысли как бы отодвигались на обочину сознания и посылали оттуда тревожные сигналы. А вот в одиночестве они терзали душу, заставляли мучиться.

Переодевшись в любимый теплый халат, Лавр включил стоящий на полу телевизор. Передавали старый фильм с участием Орловой. Ему бы смеяться, негодовать и любить вместе с героями, а он взял мобильник. Хотел было позвонить Оленьке, но непослушные пальцы «выбили» на клавиатуре совсем другой номер. И снова, в который уже раз, прозвучала скрипучая фраза о недосягаемости абонента.

С трудом удержавшись от того, чтобы швырнуть наглую трубку в окно, Лавр занялся приготовлением кофе.

— Хозяин, каким колером будем крыть спальню?

Лавр обрадовано обернулся, Слава Богу, он в этой пустыне не один, рядом живая душа. «Живой душой» оказалась кокетливая девчонка в рабочем комбинезоне, заляпанном краской. Будто палитра художника. Чем-то она походила на умершую Катеньку. Изящной фигуркой, лукавыми глазенками? Или раскованными жестами?

— Кройте любым колером, только светленьким. И — побыстрей. Надоел раскардаш в квартире.

— При евроотделке любым не кроют, — с важностью профессионала заметила девчонка.

— А мы сделаем не евроотделку, пойдем азиатским путем, — смешливо предложил «хозяин». — Согласна?

Малярша подумала, почему-то окинула вопрошающим взглядом бидоны, бутыли и мешки. Потом, видимо, приняв окончательное и бесповоротное решение, она строго поглядела не неуча, ничего не понимающего в малярном искусстве.

— Каким путем не ходи, от колера зависит ваше психологическое расположение. И — физическое тоже.

Лавра изрядно забавляла беседе между неграмотным мужиком и всезнающей девчонкой. Тревога за сына отступила еще дальше, предупреждающие сигналы были едва слышны.

— Да ну? Неужто правда?

— Давно доказано. Холодные тона бодрят, настраивают на деловой лад. Теплые — наоборот, расслабляют. Тем более, в спальне.

— Вот даже как? — непритворно удивился Лавр. — Навесила ты мне проблемку! С одной стороны, в спальне нужно расслабляться. Но, с другой, нередко приходится быть сильным и бодрым.

Девчонка хихикнула, но не покраснела и глазенки не опустила. Ничего не скажешь, современная телка! Растерялся Лавр. Дожил старикан, ляпает непристойности.

— Это зависит от того, с кем спать и какой темперамент.

— Интересно получается! Раньше мы и спали и размножались без учета колера.

— Потому-что раньше не было такой стрессовой нагрузки, — профессорским тоном продекламировала малярша. — Не требовалось релаксировать.

— Чего не требовалось? — не понял Лавр.

— В переводе — расслабляться. Все было ясно. Шел в магазин и знал, что масло — три пятьдесят, кефир — тридцать копеек, «жигулевское» мужу — тридцать семь, картошка — десять. А сейчас идешь и — еждневный стресс. Вернешься домой, а тут тебе стены, к примеру, темно-красные или краплаковые. Опять стресс!

— Согласен! Значит, угнетающего краплака не надо... А вообще, погоди. Позвоню невесте — пусть сама решает про спальный колер.

— И еще решите про краскопульт.

— А что, он тоже давит на психику, — невольно рассмеялся Лавр. — Удивительное несоответствие!

— Краскопульт влияет и на психику маляра и на скорость его работы. Санек, ну, маляр из Орши, одолжил на время краскопульт, возвратил неочищенный. А в нем засохла краска в подающих трубках. Попробовали расковырять — куда там, не поддалась... Придется покупать новый.

— Может, лучше пылесос, Помнится, раньше советские пылесосы умели белить. Для этого труба к заднему месту цеплялась, к выхлопу.

— Раньше умели, сейчас разучились.

— Уговорила, профессионалка. Допиваю кофе и — рысью за пультом.

— О колере тоже не забудьте!

— Обязательно! Психологический настрой в спальне имеет сейчас для меня огромное значение. По сравнению с ним все остальное — чепуха...

Проводив разбитную молодку смешливым взглядом, Лавр снова позвонил сыну. И снова безрезультатно...

Глава 23

Федечка немного постоял перед проходной. Той самой, которая, если верить песне, кого-то куда-то вывела, а его — введет. Нерешительности не было — все сомнения остались в Москве. Просто он еще раз продумывал предстоящую нелегкую беседу с директором «консервки».

Вообще-то продумывать нет нужды. Потому-что неизвестно, как поведет себя директор, какие виражи заложит, какие требования обрушит на свалившегося на его голову инвестора. Вполне может послать его куда подальше.

В проходной, за остекленной перегородкой — два вохровца. Пожилой и молодой. Пожилой равнодушно поглядел на незваного посетителя, молодой оскалился в ехидной улыбке. Дескать, узнал наглого очкарика, которого недавно, при попытке проникнуть на охраняемый об"ект, вышиб на улицу.

— Там пропуск заказан на Лаврикова, — Федечка склонился к окошку, показал раскрытый паспорт.

— Лавриков? Поглядим... Леонов, Луковичный, Сидоренко... Ага, есть такой! Иди.

На паспорт — ни малейшего внимания. Будто у парня на лбу написано, что он — Лавриков, а не Сидоренко.

— Не подскажете, как найти директора?