NEXT-3: Венок для Лавра

—Звонил. Хоть Дедкин, хоть Мышкин, хоть Внучкин — все равно не могу. Конец связи, — заявил он, снова принимая горизонтальное положение.

— Погоди спать… Почему не можешь?

— По медицинским показаниям.

Мог бы и не уточнять — густой «аромат» водочного, вернее сказать, самопального перегара исходил не только изо рта «больного» — от одежды, настила пирса, даже от крыла гидросамолета, под которым он устроился.

— Гончаровский… это самое… «Облом». Все плывут на лодочках, мы тоже поплывём, — жизнерадостно предложил толстяк. — Экзотика, блин…

— Никаких экзотик! Мы — на самолёте! Фактор неожиданности!… Боишься? Интуиция подсказывает — гидросамолёт не намного сложней финского унитаза. Главное — понять, откуда что поступает, куда жать и как рулить.

Санчо опасливо заглянул в кабину. Какие-то штурвалы, рычажки, кнопки… Это не родной «жигуль», где все понятно и ясно — сложная механика, без инструктора не обойтись.

— Эй, «Танго-один»! Показывай быстро, как рулить! А то убью! Мы опаздываем на свадьбу!

Пилот перевернулся на другой бок.

— Сто долларов. За инструктаж и риск.

— Ты-то чем рискуешь? — удивился Санчо.

— Вы разобьётесь. Меня посадят. Непохмелённым.

— Не бзди, сявка, отмажут. Скажешь — угнали. Держи, — Санчо протянул купюру. — Инструктируй, что нужно делать с этой этажеркой из серии «Юсси».

Оживший алкаш бодро поднялся и полез в кабину.

— В «этажерке» — три основных позиции. Вот — газ, вот — тормоз в смысле, закрылки. Эту на себя — выше, от себя — ниже, напрво — направо, налево — налево. Все!

— На сто долларов как-то не тянет, — не без ехидства усомнился Лавр.

— Тянет или не тянет, вы скажете после того, как вернётесь. Возьмите ключ, я тороплюсь в забегаловку, не дай Бог закроют…

Действительно, управление речным лайнером оказалось на удивление простым. Со второй попытки Санчо удалось поднять его в воздух, совершить над зданием администрации круг почета и «погнать» над рекой.

— Гляди-ка, получается! — радостно закричал он. — Как на тачке без глушителя!

Лавр задумчиво любуется речным простором, Если бы не исчезновение сына, лететь бы так и лететь до самой Москвы — к Оленьке.

— Ёлки-палки! — вспомнил он. — Совсем забыл, что давал подписку о невыезде!

— Ничего страшного, Лавруша, — резонно возразил толстяк. — Ты ведь не давал подписки о не вылете!.. Погляди вниз!

По реке мчатся моторные лодки, заполненные вооружёнными парнями Шаха и Сизаря. Гидросамолет снизился. В лодках торжествующе замахали руками, что-то кричали.

— Санчо, мы же — не в Израиль. Мимо пролетел, пилот хреновый! Только шухер поднял.

— Не вопрос. Сейчас развернусь и возьму пониже.

— Только, пожалуйста, на воду целься, не на траву. Слышишь? На травке земляника хорошо смотрится, а не наши кишки и мозги…

На острове, действительно, был «шухер». Мамыкин отчаянно кричал в телефонную трубку.

— Куда он делся в разгар рабочего дня? Куда ушел? В загул? Пьянь! Заменю к чертям собачьим! Всех заменю!

Над головой с ревом пронёсся гидросамолет. Развернулся и стал снижаться.

— Бабкин, что ли? — осторожно спросил Черницын. В припадке ярости Мама способен на непредсказуемые поступки — может и угостить свинцом в живот, и отправить в нокаут.

— Не Бабкин! Его повесить мало! Летун! Быстрей, Паша! Поднимай своих ребят! Готовность номер один!

Когда Санчо, довольно ловко, причалил к берегу, их встретили настороженные стволы гвардейцев. Не обращая на них внимание, друзья выбрались из кабины и по щиколотку в воде направились к трапу, ведущему к дому-кораблю. На палубе их встречали Мамыкин, Пашка и Бугай.

— Не хватает духового оркестра и хлеб-соли, — усмехнулся Пашка.

Он демонстративно выщелкнул из пистолета магазин и снова вогнал его на место. Бугай перевесил на плече автомат. Гвардейцы внизу тоже приготовились. Всё ясно, ожидают сигнала, после которого прозвучат выстрелы.

Мама почему-то медлил. Неужели, Лавр не понимает, что сейчас произойдёт? На что он надеется? На помощь кого рассчитывает? Добровольно подставиться под пули — это не похоже на всегда осторожного авторитета. Лучше выждать, не торопиться…

— Если понадобится, обойдемся горохом. Свинцовым, — наконец, вымолвил он. — Пока держите на прицеле.

Лавр и Санчо остановились возле трапа.

— Здравствуй, Григорий Матвеевич, — сдерживая раздражение, вежливо поздоровался Лавр.

— Здравствуй, Федор Павлович, — в тон ему ответил Мамыкин. — Я навещал тебя без приглашения. Ты тем же отвечаешь, да?

Обычная беседа двух хорошо знакомых друг другу людей. Без угроз и оскорблений.

— Пока я валялся в следственном изоляторе — совесть замучила. Выгнал, думаю, человека. Он обиделся. Надо попросить прощения. Покаяться.

— Как говорится, лучше поздно. Считай, прощен.

Минутное молчание. Гвардейцы замкнули кольцо окружения, еще немного и прогремят выстрелы. Из-за деревьев вышли «костоломы».

— Где мой сын?

Мама ухмыльнулся. Он еще спрашивает? Посадят в каморку — вволю наговорится с отпрыском. Если, конечно, живым останется.

— Здесь. Отдыхает. Тоже ведёт диалог с собственной совестью.