Nexus

– Большинством – раздался скрипучий голос перед справедливостью. То был аспект страсти заключённый в ещё одной статуе, изображавшей распутную женщину в весьма открытом наряде. Её голос был скрипучим, но в то же время мягким и звонким, привлекающим к себе внимание. Она разводила взгляд в открытом жесте, словно приглашая в свою ложу. Её же черты лица были прекрасными во всём. Они не были симметричными в полной мере, они не были безупречны, что делало статую ещё более привлекательной в своей эдакой незавершённости. Её изваяли из бесчисленного множества огранённых драгоценных камней. Алмазы, топазы, все они сливались воедино, образуя сверкающую в пурпурной дымке статую, с которой свисали шёлковые красные и пурпурные ткани, с безупречной вышивкой, превращающей тряпки в самые настоящие картины – В нашем, собрании – голос статуи никогда не говорил быстро, он всегда растягивал каждое произнесённой слово, позволяя насладится себе и всем, своим симфоничным голосом, чья мелодичность совпадала с песнями визгливых струн – никогда не было единства. Всегда были те, кто оставался недоволен, путём избираемым Нексусом. Наши Дебаты – последнее слово статуя словно выплюнула, произнеся его с ощутимой неприязнью – это перетягивание каната. Одна сторона, всегда пытается, переманить одного из другой триады. Не разумно призывать других к спокойствию, зная о том, что были и не согласные, с которыми не посчитались

– Всегда есть недовольные и угнетаемые – послышался голос одной из самых дальней статуй от Джейд. Она изображала тирана. Если прошлые статуи были олицетворением давнего прошлого, изображавшим достижением людей до прихода Короля Королей, то последние две были, в некотором роде новейшей историей и статуя господствующего Тирана была олицетворением давно отринутых идеалов. Идеалов, обелявших грехи, превращавших спесь в праведную гордость и достоинство, жестокость и бесчеловечность в холодный расчёт, людоедство в приемлемые жертвы, рабство в свободу, войну в мир, нетерпимость в терпимость. Статуя была больше остальных и изображала она куда более мрачную картину. Людоеда в короне, сидевшего на троне из костей и монет. Его одеяния отличались от одежд королей прошлого, а были смесью отвратительного с высоким. Кости соплеменников сплетались с очертаниями машин и с чертами корпоративных костюмов, ужасные трофеи террора. Его же голос был самым грозным из всех шести. Она была сделана из Полиметалла и была самой проработанной. Куски плоти людей, разделанных или просто растерзанных, лежали на столе перед пирующим каннибалом, когда как он сам прильнул к руке, к которой вцепился подобно голодному зверю. И всё же это было не самым шокирующим в ней. Раны на изображённых статуе тела и кусках тела, продолжали кровоточить, словно в статуе были заключены живые тела, поверх которых и нанесли металл и наконец внутренности оных вырвались на свободу, продолжая проливать свою кровь, образуя кровавое озеро у подножья статуи – слабовольно потакать тем, кто проиграл. Никаких уступок тем, кто не смог отстоять своего. Никакого милосердия. –