Nexus

Многие евреи не смогли преодолеть эти бюрократические препоны и даже не подали заявление на получение гражданства. Из тех, кто подал, только 63 % получили разрешение на получение гражданства. В общей сложности из 758 000 румынских евреев 367 000 потеряли свое гражданство. Среди них был и мой дедушка Бруно. Когда в Бухаресте был принят новый закон о переписи населения, Бруно не стал долго раздумывать. Он родился в Черновцах и прожил там всю свою жизнь. Мысль о том, что ему нужно доказывать какому-то бюрократу, что он не иностранец, показалась ему нелепой. К тому же в начале 1938 года заболела и умерла его мать, и Бруно почувствовал, что у него есть куда более важные заботы, чем погоня за документами.

В декабре 1938 года из Бухареста пришло официальное письмо, аннулирующее гражданство Бруно, и его, как иностранца, немедленно уволили с работы в черновицком радиомагазине. Теперь Бруно был не только одинок и безработен, но и лишен гражданства, и у него не было особых перспектив найти другую работу. Девять месяцев спустя началась Вторая мировая война, и опасность для безбумажных евреев возрастала. Из румынских евреев, потерявших гражданство в 1938 году, подавляющее большинство было убито в течение следующих нескольких лет румынскими фашистами и их союзниками-нацистами (у евреев, сохранивших гражданство, процент выживания был гораздо выше).

Мой дед неоднократно пытался сбежать из затягивающейся петли, но без нужных документов это было сложно. Несколько раз он тайно пробирался на поезда и корабли, но его ловили и арестовывали. В 1940 году ему наконец удалось сесть на один из последних кораблей, направлявшихся в Палестину, прежде чем врата ада захлопнулись. Когда он прибыл в Палестину, его сразу же заключили в тюрьму британцы как нелегального иммигранта. После двух месяцев заключения британцы предложили ему сделку: остаться в тюрьме и подвергнуться риску депортации или поступить на службу в британскую армию и получить палестинское гражданство. Мой дед ухватился за это предложение обеими руками и с 1941 по 1945 год служил в британской армии в Североафриканской и Итальянской кампаниях. В обмен он получил свои документы.

В нашей семье сохранение документов стало священным долгом. Банковские выписки, счета за электричество, студенческие билеты с истекшим сроком действия, письма из муниципалитета - если на них стояла официальная печать, они отправлялись в одну из многочисленных папок в нашем шкафу. Никогда не знаешь, какой из этих документов в один прекрасный день может спасти тебе жизнь.

 

ЧУДОДЕЙСТВЕННЫЙ ДОКУМЕНТ

Должны ли мы любить бюрократическую информационную сеть или ненавидеть ее? Истории, подобные той, что произошла с моим дедом, указывают на опасности, присущие бюрократической власти. Истории, подобные лондонской эпидемии холеры, указывают на ее потенциальную благотворность. Все мощные информационные сети могут приносить как пользу, так и вред, в зависимости от того, как они спроектированы и используются. Простое увеличение количества информации в сети не гарантирует ее благотворности и не облегчает поиск правильного баланса между правдой и порядком. Это ключевой исторический урок для разработчиков и пользователей новых информационных сетей XXI века.

Информационные сети будущего, особенно основанные на ИИ, будут во многом отличаться от прежних. Если в первой части мы рассматривали, как мифология и бюрократия были важны для крупномасштабных информационных сетей, то во второй части мы увидим, как ИИ берет на себя роль и бюрократов, и мифотворцев. Инструменты ИИ умеют находить и обрабатывать данные лучше, чем бюрократы из плоти и крови, и ИИ также приобретает способность сочинять истории лучше, чем большинство людей.

Но прежде чем мы изучим новые информационные сети XXI века, основанные на ИИ, и рассмотрим угрозы и обещания мифотворцев и бюрократов от ИИ, нам нужно понять еще одну вещь, касающуюся долгосрочной истории информационных сетей. Мы уже убедились, что информационные сети не максимизируют истину, а скорее пытаются найти баланс между истиной и порядком. И бюрократия, и мифология необходимы для поддержания порядка, и обе они с удовольствием жертвуют истиной ради порядка. Какие же механизмы позволяют бюрократии и мифологии не терять связь с истиной, какие механизмы позволяют информационным сетям выявлять и исправлять собственные ошибки, даже ценой некоторого беспорядка?